Стихотворения (Золотая серия поэзии)

Синяя крона, малиновый ствол,
звяканье шишек зеленых.
Где-то по комнатам ветер прошел:
там поздравляли влюбленных.
Где-то он старые струны задел —
тянется их перекличка…
Вот и январь накатил-налетел
бешеный, как электричка.

Мы в пух и прах наряжали тебя,

мы тебе верно служили.
Громко в картонные трубы трубя,
словно на подвиг спешили.
Даже поверилось где-то на миг
знать, в простодушье сердечном):
женщины той очарованный лик
слит с твоим празднеством вечным.

В миг расставания, в час платежа,

в день увяданья недели
чем это стала ты нехороша?
Что они все, одурели?!
И утонченные, как соловьи,
гордые, как гренадеры,
что же надежные руки свои
прячут твои кавалеры?

Нет бы собраться им — время унять,

нет бы им всем — расстараться…
Но начинают колеса стучать
как тяжело расставаться!
Но начинается вновь суета.
Время по-своему судит.
И в суете тебя сняли с креста,
и воскресенья не будет.

Ель моя, ель — уходящий олень,

зря ты, наверно, старалась:
женщины той осторожная тень
в хвое твоей затерялась!
Ель моя, ель, словно Спас на Крови,
твой силуэт отдаленный,
будто бы след удивленной любви,
вспыхнувшей, неутоленной.

Старинная студенческая песня

Ф. Светову

Поднявший меч на наш союз
достоин будет худшей кары,
и я за жизнь его тогда
не дам и ломаной гитары.
Как вожделенно жаждет век
нащупать брешь у нас в цепочке…
Возьмемся за руки, друзья,
чтоб не пропасть поодиночке.

Среди совсем чужих пиров

и слишком ненадежных истин,
не дожидаясь похвалы,
мы перья белые почистим.
Пока безумный наш султан
сулит дорогу нам к острогу,
возьмемся за руки, друзья,
возьмемся за руки, ей-богу.

Когда ж придет дележки час,

не нас калач ржаной поманит,
и рай настанет не для нас,
зато Офелия помянет.

Пока ж не грянула пора

нам отправляться понемногу,
возьмемся за руки, друзья,
возьмемся за руки, ей-богу.

Счастливчик Пушкин

Александру Сергеичу хорошо!
Ему прекрасно!
Гудит мельничное колесо,
боль угасла,

баба щурится из избы,

в небе — жаворонки,
только десять минут езды
до ближней ярмарки.

У него ремесло первый сорт

и перо остро.
Он губаст и учен как черт,
и всё ему просто:

жил в Одессе, бывал в Крыму,

ездил в карете,
деньги в долг давали ему
до самой смерти.

Очень вежливы и тихи,

делами замученные,
жандармы его стихи
на память заучивали!

Даже царь приглашал его в дом,

желая при этом
потрепаться о том о сем
с таким поэтом.

Он красивых женщин любил

любовью не чинной,
и даже убит он был
красивым мужчиной.

Он умел бумагу марать

под треск свечки!
Ему было за что умирать
у Черной речки.

Путешествие в памяти

Анатолию Рыбакову