Стихотворная окрошка

мир селикона, макияжа,

чем только мы себя не мажем:

от аква-гримов до чернил.

Ломтём ржаным заем стакан,

не рассироплюсь от водяры.

Пришлите, доктор, санитаров,

унять в душе моей пожар.

Но не поганьте борозду,

не то взорлюсь корявой жестью

и желчью изольюсь от мести,

не отобьетесь и за мзду.

В больничный просочусь проём,

разбудоражу залп ружейный,

и всех елейных и ливрейных

я мощным словоизверженьем,

как Зевс, испепелю огнём.

Поединков

http://samlib.ru/p/poedinkow/babje.shtml

Бабье Лето

"Бесконечность сибирских просторов

Души делает бесконечными.

Бабье лето кедрового сбора

"Шишкарей" всех – добросердечными"…

П_А_Р_О_Д_И_Я

Бесконечно терпенье читателей.

Терпят Вовы стихи бесконечные.

Даже множатся почитатели,

люди русские, добросердечные.

Хоть стихи шишковаты нескладные,

Вова честен душой, не стебается.

Популярность растёт, ну, а главное —

пишет, рогом Вован упирается.

Сочинять – это дело старинное.

Пращур наш шишкарил без претензии.

Если б Вова плести стал корзины – yes! —

вряд ли был бы урон для поэзии.

Лина Маго

http://lib.ru>http://samlib.ru/l/lina_mago/zaudstih.shtml

«Наструган ветер тёркой переулков…»

"Наструган ветер тёркой переулков,

Заправлен замороженным дождём

И бледной недовыпеченной булкой

Остывший месяц к небу пригвождён".

…

П_А_Р_О_Д_И_Я

Назову я тучи ульем.

Месяц булкой назову.

Пчелы носятся, как пули,

серебрятся наяву.

Из фонарного помола

вышел коржик земляной,

и серебряные пчелы,

колосятся надо мной.

Шторы-жабры в день дождливый

настругают тьму устрИц.

Ты придёшь, такой счастливый,

к черту терки, лучше блиц?

Наплевать на политесы,

нажжужала я сполна,

и все скажут: поэтесса —

гравитации волна.

Таблер В. О.

http://www.stihi.ru/2006/02/18–2292

«Ведь это точно когда-то было…»

"Ведь это точно когда-то было…

Рисунок серый – в карандаше…

Утла подвода, худа кобыла —

в тумана кашице, густыше"…

П_А_Р_А_Ф_Р_А_З_А

Темно у дохтора на приеме,

вчерась, горбатясь за гумус тмящий,

перестарался, а нынче в дреме

сижу ледащий с лицом просящим.

А рядком дедка сидит безрукий

и все страдает от боли жгучей

в руке, c которой давно в разлуке,

с лицом темнее осенней тучи.

– Шо, хлопчик, скоро, нас дохтор примет?

– Хто яго знает, сих эскулапов?

Ужо онемели ужица с выей,

давненько не был в явонных лапах.

Как-то мне щупали грудь, паршивцы,

кололи и жгли, убивцы, трахею…

Искали душу в сердечных мышцах.

Видно, давно я расстался с нею.

Болела сильно, такой уж родился,

фантомы боли, сонмы печали…

Пошла уж какая, дедуля, седмица…

Пропала душа, куда-то отчалив.

Нас врач осмотрит – печать, как клякса,

в Собес с тобою сделаем ходку.

Мне б в рот – оболу, а лучше – баксы,

а ты, дедуля, проси молодку.

Пора инвалидов взять на поруки,

и поддержать нас, таких горемычных,

ты, дед – инвалид, поскольку безрукий,

и я инвалид – без души кирдычно.

Ashsa

http://samlib.ru/s/shapiro_a_a/obida.shtml

«Мне снилась детская обида…»

"Мне снилась детская обида

на N. Не подавая вида,

что пьян (хотя совсем алкаш —

о если б всё, что мы глаголем,

оправдывалось алкоголем!),

он мне твердил, что я – "не наш".

…

П_А_Р_А_Ф_Р_А_З_А Душевная травма

Во времена, кажись, застоя

сидел с бутылкой я пустою…

Ко мне подсел какой-то дед.

Рябой, немытый, бородатый,

со стаканОм, как бы поддатый.

Условно пусть зовется Z.

Я был отнюдь не алкоголик,

хоть мог бухать, порой, до колик

в печенках, почках и спине…

Увы, то, что в верхах глаголют

нельзя понять без алкоголя

давно известно всей стране.

Смеркалось. Ерзали ворота.

Базланить не было охоты,

я встал, уж было, и пошел…

Вдруг Z на что-то рассердился,

вскочил, на месте закружился,

мне в спину прорычав:

"Козел!"

"Я не козел", – хотел сказать я,

но в санитаров двух объятьях

он был погружен в грузовик.

Знать, Z, сбежав с какой-то дурки,

хоть был и пойман в переулке,

все ж в подсознанье мне проник.

"Козел!" – кричали дети в школе.

"Козел", – я слышал в чистом поле.

"Козел", – прошамкал аксакал.

"Ко-зе-л!" – мне жид пропел пархатый.

Приснилось даже – черт рогатый

за мною целый день скакал.

И, правда, кто мне скажет, кто я?

"Сон разума" – пророчил Гойя.

И я заснул на много лет.

Во сне мне снились вор в законе,

и как ругались зэки в зоне…

"Козлы!" – кричал я им в ответ.

Тряся козлиною бородкой,

однажды встретил я молодку.

Она мне стала дорога,

но врач по психам, круглолицый,

мне отсоветовал жениться:

"Смотри, блин, вырастут рога".

Вокруг шумела перестройка,

и разных дел творилось столько…

Но все мне как-то было влом…

Я просыпался от поллюций,

а не от залпов революций,

на всё глядя козел козлом.

И как врачи все не старались —

мне не помог психоанализ,

ни даже Фрейд, ни даже Юнг.

Знать, от врачей мои сокрыты

и комплексы, и архетипы.

Я всё послав, рванул на Юг.

Бродя в горах Бахчисарая,

ту встречу с Зетом вспоминая,

и с камушка на камень скок,

понять хочу я эту силу —

что так беспечно опустила

и обесценила мой рок.

Я был мужчина, в общем, в норме,

а стал я чем-то вроде зомби.

Ужо тебя, смешной старик!

"Козел!" – вскричал Евгений грозно —

вдруг стало ветрено и звездно —