Стикс

Во дворе дома открыл свою машину, кинул на переднее сиденье куртку, в «бардачок» положил пистолет следователя Мукаева. Устало вошел в дом.

— Ванечка, где ж ты был?

— Мама, мне срочно позвонили по мобильнику, надо ехать.

— Как же? — растерялась она. — А обедать?

— Не надо.

Мать стояла на крыльце, подслеповато щурила глаза. Что, если бы он никогда больше не вернулся? Но он уехал из Горетовки в тот день, это видели все. Из-за забора тайком разглядывали красивую черную машину и плевали вслед:

— У-у-у! Буржуй недорезанный!

СНОВА ДЕНЬ ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ

После полудня

Куда брат собирался, интересно, на его машине? Тайно владеть? После того как Иван Мукаев узнал, что прокурор Цыпин берет взятки, у него, должно быть, в душе все перевернулось. Нет честного закона.

Кажется, друг детства Руслан Свистунов сказал, что у Вани Мукаева была одна тайная страсть: хорошие машины. Быть может, не устоял? Многих соблазнов мог избежать, но черного «Мерседеса»… Что он хотел сделать после того, как убьет Сарайского, теперь уже не узнает никто. Но недаром он с таким упорством изучал обманом полученную у Сидорчука видеокассету. Все эти изящные повороты, светские манеры, «пожалуйста», «извините». Хотел ли он заменить брата во всем, и если хотел, то для каких целей? Разоблачить преступников или разбогатеть самому? Ведь никто не знал, что их двое. Кроме Сидорчука, но того следователь Мукаев, кажется, наметил в маньяки. Потому и с Хайкиным так долго работал. Наверное, хотел, чтобы тот опознал именно Илюшу.

А вдруг?

Он снова глянул вверх, в зеркало. А так ли все было? Ведь следователь Мукаев столько лет подробно изучал дело! Он знает все детали убийств, потому что сам убивал или потому что подробно изучил, как убивает другой? Он точно Иван Саранский? Ведь все могло быть по-другому. Следователь Мукаев стрелял лучше. Это он долго глядел в мертвое лицо брата, а потом закидал его тело ветками, подобрал черную кожаную куртку, сел в «Мерседес» и уехал.

Потому что из Горетовки он тогда ехал в Р-ск. Тридцать тысяч долларов лежат сейчас в коробке из-под торта «Полет». За что? Нет честного закона. Кому Ладошкин дал деньги: следователю Мукаеву или Ивану Саранскому?

Р-ск. Поворот налево — в центр города, прямо — в Москву. На Нахаловку тоже будет правый поворот, но примерно через километр. Подумав, он повернул в центр, как и тогда. Ехал, чувствуя абсолютно то же: жалость и отчаяние. Ну не хотел он убивать брата! Не хотел!!! Эта глухая тоска откуда? Иван Мукаев был отчаянным парнем, кидался в драку по любому поводу. Почему же он никого не убивал? Или убивал только в рамках закона? Но чувство обделенности преследовало его всегда. Пил, глушил в себе странную тоску. И не потому ли с таким упорством искал своего маньяка, что чувствовал к нему странную тягу? Две половины рано или поздно должны были соединиться.

Как и тогда, машину он оставил на стоянке, в центре. По странному совпадению, это был все тот же охранник.

— Как следствие? Продвигается? — улыбнулся этот огромный парень в камуфляже.

— Да, потихоньку.

— А пока, значит, катаетесь? — с пониманием кивнул охранник на «Мерседес»

— Изучаю.

— Правильно: чего ж добру пропадать?

— Ты это… возьми, — вдруг сообразил он и сунул парню в руку крупную купюру.

— Я закону не враг, — подмигнул тот и деньги взял. — А как насчет частушки?

— Не понял?

— Не примут вас за крутого? Как бы не того… Как хозяина.

— Я вернусь примерно через час.

Парень только плечами пожал, равнодушно зашагал к шлагбауму. Все, как тогда: день ясный, но прохладный. Только не весна — лето. Тогда сирень еще не зацветала, теперь уже давно отцвела.

Он шел в Нахаловку, чувствуя нервное напряжение. Знал, куда идет. Надо только дойти до крайнего дома на правой стороне улицы, постучаться в калитку и как можно веселее спросить:

— Ну, мужики, где у вас тут спирт с водой по бутылкам разливают?

Как тогда. Почему так поступил бы следователь Мукаев, совершенно понятно, а почему так сделал Саранский?

— Ну, мужики…

Тихо. Открыл калитку сам, вошел. Странно, почему это никому еще не пришло в голову искать Сидорчука здесь? Ведь это так просто! Но все уверены, что тот подался в бега. А меж тем…

Меж тем в доме было тихо. Он поднялся на крыльцо, оглянулся: никого. Постучал в дверь:

— Эй, Сидорчук! Илюша! Чуха? Чуха, ты где?

Он Саранский. Иван Саранский. Потому что, открыв дверь, снова громко кричит:

— Чуха!

Щелкнул выключателем: теперь свет есть. Но такое ощущение, что по дому никто не ходил. Вчера вечером оставил здесь все в таком же виде. Знакомая дверь, несколько ступенек вниз.

— Эй, Чуха!

Сидорчук висел на батарее, в петле, шея странно свернута набок. Как врач, он сразу определил: мертв со вчерашнего вечера, быть может, с ночи. Окоченел уже. Да, тюрьмы бы ему не выдержать. Замкнулся еще один круг.

Что надо делать? Достал отключенный мобильник следователь Мукаева, набрал пин-код. Это в последний раз.

— Руслан? Ты дома?

— Ваня? Куда ты пропал? Я тебе звоню, звоню. Дома нет, мобильник отключил. Зоя сказала: с утра уехал. Куда?

— Я нашел Сидорчука.

— Где?!