Стилет для «Тайфуна»

Поэтому сейчас летчики дивизии в основном занимались теоретической подготовкой, заучиванием ориентиров предполагаемых районов действий и учебными боями над аэродромом. Что тоже было важным, особенно учитывая большое количество новичков, прибывших в дивизию в связи с изменением штатов полков. Все три полка дивизии – истребительный, бомбардировочный, штурмовой – теперь состояли из четырех эскадрилий каждый. А каждая эскадрилья – это восемнадцать самолетов, плюс два самолета комэска и его ведомого. Сделано это было исходя из состава 20-й армии в четыре дивизии, которую прикрывала дивизия Захарова. План был таков: к штабу каждой дивизии прикреплялся один из командиров штаба 43-й дивизии с радиосредствами. Ему в оперативное подчинение передавалось по одной эскадрилье истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков. В полках дивизий находились авианаводчики, также с радиосредствами, подчиненные также авиационному представителю в штабе дивизии. Авианаводчиков специальным бортом перебросили с Большой земли. Как правило, это были бывшие летчики, списанные с летной работы по ранениям. Летать они не могли, но найти общий язык с теми, кто был в небе, для них не составляло труда. Они прекрасно представляли себе, что видит летчик из кабины самолета с высоты. У самого Захарова был резерв в виде отдельной эскадрильи Як-1.

Спустившись на снег, генерал повел затекшими плечами. Сегодня, похоже, боевых вылетов не будет. Видимость в ясном морозном воздухе миллион на миллион. Враг затаился до ночи. Вверху звенели моторы маневрирующих в учебном бою истребителей. Вот так аэродром и жил круглосуточно: днем либо боевые вылеты, либо учебные; ночью превращался в гражданский аэропорт с садящимися и взлетающими в свете прожекторов ПС-84.

Внезапно его привлекла суета на пустыре за самой дальней стоянкой. Какие-то машины сгружали что-то серебристое. Комдив забрался в свой служебный «уазик» и кивнул водителю:

– Давай туда!

Вот тоже радость – машина от союзников! Вместительная, проходимая, с печкой, что зимой актуально. Плюс радиостанция, позволяющая командиру не терять управление даже за пределами аэродрома.

По мере того как машина приближалась к указанному Захаровым месту, удивление его росло. Сначала стало понятно, что это работают союзники, но об этом Захаров и так догадывался. Кроме них вряд ли бы кто рискнул что-либо делать без его разрешения. И дело тут не в неуважении Захарова. Просто аэродромом пользовались совместно 43-я дивизия и союзники. Именно отсюда взлетали их автоматические самолеты – дроны, коптеры, БПЛА. Назывались они по-разному и были они разными, но суть была одна – автоматические летательные аппараты. И тут же на аэродроме квартировали их боевые и транспортные вертолеты. Фантастические машины, называемые в народе «крокодилами» и «мишками». Когда Захаров увидел «крокодила» в полете, а это был момент, когда пара вертолетов на бреющем прошла вдоль аэродрома, то был потрясен до глубины души. МИ-8 был не столь впечатляющ, зато полезен неимоверно. Захаров знал, что к союзникам ездили конструкторы Миль и Камов, и где-то сейчас они трудятся во главе своих конструкторских бюро над новыми машинами. Пусть и не такими эффектными и эффективными, но тоже важными и нужными стране.

Нечто серебристое оказалось фюзеляжем неизвестного ему самолета. Плоскости для транспортировки были отсоединены и лежали рядом. Это именно был самолет. Захаров, уже подъехав, рассмотрел двухместную кабину. И он узнал его. Видел в альбоме начальника инженерно-технической бригады, работавшей у них на аэродроме. С этим полковником они стали практически друзьями, игнорируя разницу в званиях и должностях. И сейчас полковник собственной персоной присутствовал здесь же, наблюдая за разгрузкой.

– Это… это МиГ-15? – подойдя к нему и указывая на самолет, с волнением переспросил Захаров.

– Да, Георгий Нефедович. Это он, самолет-солдат. Не первый наш реактивный самолет, но из первых и самый удачный. Герой Корейской войны! Кстати, оттуда и прибыл. Корейцы постарались – продали самолет именно советской, а не китайской сборки. Он немолод, конечно. Мягко говоря. Но еще послужит. Именно эта модель УТИ МиГ-15 дала путевку в небо десяткам тысяч летчиков. А теперь он сделает авиацию Красной Армии реактивной. Не завтра, но послезавтра точно. Вот так! Ты рад, Георгий Нефедович?

– Это… тут… его же здесь соберут? И… он тут будет ждать фронта? Или…

Генерал почему-то разволновался, как юноша в период первой любви.

– Или! На своих крыльях в Москву полетит. Вот соберем, проверим, обкатаем и вперед! Ему тут лететь-то! А ты чего так разволновался? А?

– Ты сказал, облетывать будут.

– А как же! Все как положено! Соберем, проверим, облетаем.

– Юрий Константинович! Я тебя как правоверный коммунист Христом Богом прошу! Даже перекрещусь, если хочешь! У него же две кабины! Дай мне возможность… Подари шанс. Я, может, и не доживу, когда они в войска поступать будут, а тут…

Полковник, рассмеявшись и приобняв генерала, похлопал его по спине.