Стилет - Обратный отсчет

Он договаривается с двумя мощнейшими московскими группировками о совместных действиях против беспредела "гостей", и на улицах Москвы начинается настоящая война. Он ее выигрывает и на полном серьезе пытается придать криминальному бизнесу более респектабельное лицо. Тем более что начинается время нефти, торговли металлами и время банков... Он объявляет всю свою бригаду своей семьей и создает что-то вроде финансово-криминальной империи, где на последней характеристике акцент делается все реже и реже. Вокруг него гибнут люди, от партнеров до конкурентов, но ему удается избежать двух покушений и несколько предотвратить, иногда физически уничтожая и заказчиков, и исполнителей. Он становится "покровителем искусств", ведет ночную клубную жизнь, открывает свой клуб и казино, куда переносит офис, финансирует проекты понравившихся ему певичек, от созданий клипов до полной раскрутки, и, не стесняясь, афиширует свои отношения с разнокалиберными звездочками, несмотря на наличие жены и пятилетней дочери Кристины. Из-за этой маленькой Кристины все и произошло, потому что Лютый, к тридцати годам прилично раздобревший и начавший уставать, понял, что дочь это единственное существо на земле, которое он по-настоящему любит. Еще был у него когда-то друг, друг его детства и юности, и это была настоящая мужская дружба, когда один был готов на все ради другого, но судьба распорядилась так, что пути Владимира Ильича по прозвищу Лютый и Игната Воронова по прозвищу Стилет разошлись. Осталась только маленькая Кристина. И вот в один из дней это самое любимое существо на свете похищают, присылая Лютому чудный белокурый локон и выдвигая заведомо невыполнимые требования. Ему дают двадцать четыре часа времени, по истечении которых обещают начать высылать его ребенка, но уже по частям. Впервые в своей жизни Лютый чувствует себя безоружным, впервые мир вокруг него начинает рушиться...

В один из дней самого конца лета в квартире Игната Воронова раздался телефонный звонок:

- Игнат? Ну привет! Узнал?

- Бам-пара-бам!... Рыжий?! Ты, что ли, старый бродяга? Владимир Ильич...

- Он самый.

- Здорово, брат. Говорят, ты теперь Лютый?

- Сорока донесла?

- Мир слухами полнится, краснокожий.

- Очень о многом надо бы поговорить, но... Брат, у меня беда. Не просто проблема - беда, Игнат. Мне нужна помощь.

- Подожди, подожди...

- Падлы, они похитили мою Кристинку, твари...

- Твою малышку?

- Так, Игнатка.

- Кто?

- Я знаю.

- И?.. Чего хотят?

- Игнат, они уже прислали ее локон...

- Хотят денег?

- Не только. Очень много обязательств придется нарушить. Тогда я смертник. Я - хер с ним, но семья... Это просто сделают другие.

- РУОП...

- Забудь. Я... мог бы замочить их всех, но девочка...

- Я всего этого не слышал.

- Суки, предупредили: дернешься, Лютый, прощайся с дочкой... Падлы, ей всего пять лет, Игнат. Ребенок здесь при чем? Я их живьем зарою! Игнат, она такая красивая...

- Ну, успокойся.

- Мне нужна помощь, брат. Твоя помощь.

- Наше место помнишь?

- Дурак ты!

- Через полчаса сможешь?

- Я уже там!

Через полчаса они встретились. Стоило не видеться несколько лет, чтобы беда толкнула их друг к другу. А еще через полчаса Игнат Воронов был уже убежден, что старый друг нуждается именно в ЕГО помощи.

- Но два условия, Рыжий!

- Что угодно!

- Я не смогу пользоваться табельным оружием, а мне надо будет кое-что.

Рыжий усмехнулся:

- Получишь то, чего даже у вас нет. Это туфта. Второе?

- О моем участии никто не знает! Даже твоя жена, Рыжий. Это главное.

- Я вообще тебя никогда не видел.

- Об этом уже поздно говорить.

- А, ну да... - Рыжий снова усмехнулся, и Стилет с удовлетворением отметил, что Ильич теперь в нормальной форме. - Понятно. Здесь я тебе ручаюсь. Так, а?..

- Это все, Рыжий.

- Ладно, потом поговорим.

- Теперь к делу: где, кто и когда?

* * *

Миша Багдасарян по кличке Монголец очень любил все черное. "Цвет классического благородства", - говаривал Миша, и даже в эпоху, когда вся братва нарядилась в красные, затем малиновые, бордовые, серо-голубые и иные экстравагантно-цветные пиджаки, Миша Монголец остался верен черному.

"Во всем должна присутствовать доля здорового консерватизма" - это была еще одна максима Миши, коих насчитывалось немало, но и не настолько много, чтобы создавались пестрый бардак и неразбериха. Их число являлось достаточным для существования жесткого каркаса, в пределах которого действовали Миша и его команда.

"Если каждый день верно и спокойно делать одно и то же, то в конце концов мир изменится" - именно эта фраза как бы рождала из себя весь жесткий каркас, именно она давала ему право на жизнь, и, надо сказать, мир действительно изменился. Миша Монголец, выросший в нищете захолустья, смог отобрать или купить куски окружающего пространства, сложить их в конвертик и запихнуть себе в карман. Миша Монголец, контролировавший когда-то большую часть палаточной торговли города да ночных проституток с их сутенерами, имел совсем недавно встречу с высоким правительственным чиновником, очень высоким, и, когда эта встреча завершилась, Миша понял, что становится птицей совсем другого полета.