Стилет - Обратный отсчет

В их классе, да, говорят, и в других классах тоже, была заведена некая игра - каждый должен был вырезать собственноручно из ластика-стерки свой личный штамп. Иногда это называлось гербом. Маша Кудряшова вырезала профиль девочки с распущенными кудряшками - ходили слухи, что это за нее сделали родители, а может, просто отдали работу на заказ, уж слишком тонким и четким получилось изображение, - и теперь все ее вещи: тетради и даже учебники были проштампованы личной печатью; у Славика Огурцова был достаточно безыскусно вырезанный огурец - но ему проще, с такой-то фамилией, имелись и более сложные работы: цыплята, вылезающие из яиц (у Цыплаковой), какие-то дурацкие собачки, котики... Мальчик никак не мог придумать свой символ. Очень не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал, что он оказался в Лабиринте, хотя подобный знак соответствовал его состоянию лучше всего; фамилия его была самой обычной и не предполагала ни котиков, ни собачек, а вырезать просто свои инициалы - совсем уж неинтересно... И вот сейчас, на уроке японского языка, после того отрывка, что прочитал Дмитрий Михайлович, мальчик вдруг все понял... Кабинет японского языка был со вкусом и стильно оформлен - в уголке, отгороженном от остального пространства, небольшой сад камней, карликовые восточные деревья на фоне свисающих табличек с иероглифами, желтая повязка (мальчик видел такую на фотографии японского летчика, машущего рукой перед вылетом), приколотая к знамени Страны восходящего солнца, хризантема - символ царствующей династии, макет чайной церемонии и самурайский меч, скорее всего ненастоящий, но все равно в целях безопасности подвешенный достаточно высоко... Сейчас внимание мальчика привлекала именно желтая повязка, даже не сама повязка, а то, что на ней написано...

В начале урока, после церемонии приветствия, Дмитрий Михайлович всегда зачитывал им какого-нибудь японского автора или любого другого автора, пишущего о Японии. Сейчас перед ним лежала довольно объемная раскрытая книга. Учитель поднял глаза и улыбнулся (мальчик подумал, что он не знает больше никого, кто бы имел подобную улыбку - так, наверное, улыбаются люди, говорящие на загадочном языке, который они учат).

- В прошлый раз, - проговорил учитель, - я прочитал вам стихи замечательного японского поэта Басе. Признаться, ваши рассуждения об услышанном меня очень заинтересовали, и мы еще вернемся к этому в ваших письменных работах. Да-да, было действительно много неожиданного... Дмитрий Михайлович несколько сдвинул от переносицы очки в тонкой металлической оправе. - А сейчас я хочу вам прочитать кусок из другого автора, принадлежащего, так сказать, совсем иной, западной культуре... Прошу тишины и сосредоточенности.

В классе воцарилось молчание, все взгляды были устремлены на учителя, лишь мальчик как завороженный смотрел на желтую повязку...

- Костик... - Учитель улыбнулся. - Константин. Видимо, аудитории (почему-то Дмитрий Михайлович да и все остальные называли классы только аудиториями; и вообще в их частном колледже был заведен свой особый язык) придется подождать, пока вы не убедитесь, что так неожиданно привлекший ваше внимание объект - всего лишь знамя, и позволю себе напомнить, висящее на этом самом месте больше двух лет...

- Да-да, извините, - покраснел мальчик, - мне просто показалось, что...

- Что оттуда вылезет Кинг-Конг! - закончила за него Маша Кудряшова.

Легкий смешок прокатился по комнате. Учитель еще больше расплылся в улыбке:

- Теперь, надеюсь, аудитория выполнила свою сегодняшнюю норму по развлечениям и мы можем приступить к работе. - Снова полная тишина. И голос учителя: - Спасибо... Ну что же, вот этот отрывок... "По нагорьям, избравшим, вслед за Верденом, оттенки, а не цвета, по письму, источающему учтивость и не ведающему преувеличений, по садам, где вода и камни значат не меньше, чем зелень, по рисованным тиграм, в которых сквозит не тигр, а какой-то древний прообраз, по дороге чести "бусидо", по памяти, бредящей клинками, по мостикам, рассветам и храмам, по музыке - роду безмолвия, по чуть слышно шепчущим толпам я представляю себе твой облик, Япония. В этот тончайший из Лабиринтов..." - Учитель поднял голову и повторил, снимая очки: - В этот тончайший из Лабиринтов...

Мальчик почувствовал, как у него забилось сердце - сейчас оно выпорхнет из груди. Лабиринт! Ну конечно же, вот она дверь, эти два знака, два иероглифа на желтой повязке! Они тоже знают выход из Лабиринта, как и клубок нити... Сейчас, сейчас... Надо только их совместить, надо понять, найти точки их соприкосновения, и тогда это произойдет...

- Сейчас! - вдруг закричал мальчик. - Это ведь означает "Священный ветер"?! - Мальчик не понял, как его правая рука поднялась и указательный палец оказался нацеленным в желтую повязку.

- Банзай! - хихикнула Маша Кудряшова.

Снова легкий смешок.