Стилист. Том I

В уголовной среде нет более тяжкого оскорбления, чем намекнуть, что человек принадлежит к касте опущенных. Это знал даже я, никогда не сидевший, а нависавший надо мной урка мгновенно пришёл в ярость.

— Урою, блядина!

Предвосхищая удар, я выставил вперёд локоть левой руки, который и принял на себя кулак оппонента. Страдальческий крик заставил проснуться даже дрыхнувшего в углу доходягу. Представляю, насколько это больно, если даже у меня рука на несколько секунд попросту онемела.

Палыч мне всегда говорил: «Первая атака должна сразу выводить соперника из строя». Пока я только блокировал чужую атаку, а теперь настало время провести свою. Претворяя в жизнь наказ Палыча, я действовал жёстко. Урка как раз удачно согнулся, со стоном и матом тряся травмированной конечностью. Удар под названием Chin jab, то есть раскрытой ладонью в подбородок, благо что перстень оставался зажат в левой руке, отправил Болта на цементный пол. Уголовник застыл без движения, а его подельник оказался не робкого десятка, сорвавшись с места с заточкой в руке. Как он её пронёс в ИВС? Да мало ли у уголовников разных приёмов. Раздумывать над этим мне было некогда. Всё тот же Палыч учил меня, что пытаться выбить нож из руки противника — занятие чреватое получением травмы, куда проще и действеннее ударить ногой в колено, что я и проделал с огромным удовольствием. Червонец, прыгая на одной ноге, орал не так сильно, как Болт, но у меня создалось впечатление, что удар стопой в коленную чашечку нанёс приличный урон его здоровью.

От следующего удара меня предвосхитил звук открываемой двери. На пороге стоял давешний лейтенант, сурово оглядывая поле боя.

— Та — ак, и что это такое здесь происходит?

Болт зашевелился и со стоном, сопровождаемым матюгами, принял сидячее положение, тряся контуженной головой. А Червонец уже успел каким — то образом избавиться от заточки, процедив сквозь зубы:

— Этот вон… Ни с того ни с сего налетел на нас. Бол… Витька́ оглушил, а мне ногу повредил. Колено точно сломал, сссука. А — а — а….

В ответ на вопросительный взгляд лейтенанта я пожал плечами:

— У меня другая версия, я сам едва не стал жертвой нападения этих молодых людей. Что — то им во мне не понравилось, пришлось защищаться.

— Я смотрю, драться вы умеете, — вздохнул служивый. — Ладно, Бестужев, пойдёмте, посидите в дежурке, а то ещё что — нибудь тут учудите. Начальство пускай потом разбирается, а мне ещё придётся рапорт писать. А вас, — это уже в адрес уголовников, — утром осмотрит врач. И не вздумайте мне тут чудить, а то быстро к хулиганке срок схлопочите и отправитесь намоленными путями по этапу.

Начальство в лице майора с усталым лицом заявилось ровно в 8 утра. Я кемарил на лавке, свесив небритый подбородок на грудь, когда меня растолкали и провели в кабинет, на двери которого висела табличка: «Начальник ОВД по Красносельскому району г. Москвы майор Дерябко К. В.» Сам Дерябко К. В. сидел за столом, позади него стену украшали портреты Брежнева и Дзержинского.

— Присаживайтесь, гражданин Бестужев. Так это вы, значит, потерявший память?

— Значит, я.

— А сокамерников за что избили?

Ну вот, сейчас начнётся выедание мозга. В итоге ещё и виноватым окажешься. Однако, к моему лёгкому удивлению, майор поверил, либо сделал вид, что поверил объяснению.

— Та парочка и впрямь те ещё фрукты, за ними не одна ходка. Сейчас, правда, по хулиганке попались, но я постараюсь сделать так, чтобы им переквалифицировали на злостное хулиганство, а это лишение свободы на срок до пяти лет или исправительные работы на срок до двух лет.

Про заточку у Червонца я промолчал, а то ведь бедолаге ещё и за холодное оружие впаяют. Хотя, по большому счёту, туда уроду и дорога.

— Вы тоже персонаж с секретом. Себя не помните, а дерётесь вон как, словно мастер спорта по боксу или боевому самбо. Да и эта странная татуировка… Кстати, можно посмотреть?

Я разделся до пояса, демонстрируя Дерябко цветастую картинку, на что тот выдал загадочное: «Угу, ясно», после чего вернулся за стол.

— Мы, конечно, пошерстим по всесоюзным сводкам не только на предмет Алексея Бестужева, но и на человека с вашей внешностью, навыками и с характерной татуировкой, может, где — то что — то и всплывёт. Не может быть, чтобы у человека не было родственников. Вполне может быть, что раз вы оказались на площади трёх вокзалов, то прибыли в Москву из другого города. Эти направления мы тоже отработаем.

— А что же мне, пока всё не выяснится, в дежурке жить или, того лучше, в изоляторе?