Стилист. Том I

Опустив глаза, она закусила губу, и даже в слабом свете уличного фонаря было заметно, как зарделись её щёки.

— Спасибо вам ещё раз, до свидания!

Хлопнула дверь подъезда, и я остался один. Снег усилился, похоже, к утру навалит сугробы, и коммунальным службам, включая двужильных дворников, ни свет ни заря предстоит тяжкий труд. А мне не помешало бы поспешить, так как после 23.00 в общежитии начинает действовать комендантский час, и лезть наверх по пожарной лестнице, стучась в окно соседям, мне совсем не улыбалось. А мысли упорно возвращались к моей новой знакомой, и на душе было отчего — то радостно, светло и грустно одновременно.

Глава 6

Бывший председатель совета директоров «Промстройбанка» с чувством, как сказал бы дорогой наш Леонид Ильич, глубокого удовлетворения держал в руках набор документов: паспорт гражданина СССР, трудовую книжку, а также военный и профсоюзный билеты. Теперь он по новенькому, однако специально слегка потёртому по уголкам паспорту, в котором красовалась его усатая физиономия (перед посещением фотоателье почему — то не стал сбривать), не какой — то там Рыбаков, тем более уже второй месяц как покойный, а Игорь Николаевич Кистенёв, 1923 года рождения, уроженец провинциального приволжского города, где был прописан по улице Карла Маркса—16 и выписан оттуда же месяц назад, прежде не женатый и хвоста в виде детей не имеющий. Документ якобы был выдан 5 лет назад в паспортном столе того самого приволжского города, хотя на самом деле Кистень получил его только что из рук человека, попросившего за свою работу целых десять косарей. Или всего десять — это смотря с какой стороны поглядеть. Для экс — банкира в данный момент сумма серьёзная, но далеко не критичная, а набор документов, решающие сразу множество проблем, того стоили. В трудовой было три записи: первая сообщала о том, что её владелец первые 11 лет своей трудовой деятельности провёл в стенах велозавода родного города, затем 8 лет работал экспедитором, а последние 10 лет добывал золото бульдозеристом на прииске «Нижний Куранах» в составе треста «Алданзолото». Соответственно он состоял в профсоюзных организациях этих самых предприятий. А военный (он же «белый») билет подтверждал, что Игорь Николаевич по причине тяжелого детства и плохого питания был слаб здоровьем, так что к строевой службе оказался не годен, и всю войну на заводе, где в мирное время выпускали велосипеды, вытачивал болванки для снарядов. Правда, судя по тому, что в дальнейшем он подался на севера́, здоровье ему всё же поправить удалось.

— Не сомневайтесь, молодой человек, работа выполнена на совесть. Бланки подлинные, а печати от настоящих не отличит даже специалист. Образец печати с «Алданзолото» почтой шёл почти две недели, так что всё сделано согласно оригиналу, — не удержался от комментария старый еврей. — А в военном билете все записи и штампы проставлены, включая постановку на учёт.

Для 78—летнего Семёна Марковича Баскина 50—летний заказчик и впрямь мог считаться в какой — то мере «молодым человеком». За его плечами была богатая биография: работа подмастерьем у одесского сапожника дяди Пинхаса, попытка поступления в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, куда не был принят по причине происхождения, Гражданская война, где Семён Маркович вволю настрелялся по буржуям — кровопийцам, ВХУТЕМАС, работа художником — гравёром, обвинение в троцкизме и шпионаже в пользу английской разведки, приговор к высшей мере, заменённый на 15 лет лагерей, выбитые зубы и сломанный нос, но не сломленная воля в первые месяцы пребывания в Бамлаге, татуировки зекам, которые за красивые рисунки расплачивались папиросами или махрой, этап в Норильлаг, освобождение в 1953—м, реабилитация и возвращение в Москву в 1956—м… До выхода на пенсию Семён Маркович трудился в небольшой гравёрной мастерской, и тогда уже начал выполнять заказы, которые могли обернуться для него новым сроком. На пенсии Баскин продолжил сотрудничество с людьми, которым с законом не по пути, поддельные документы его работы были высшего качества, правда, браться за изготовление фальшивых денег наотрез отказывался, хотя такие предложения ему и делались время от времени. С Уголовным кодексом РСФСР Семён Маркович был знаком хорошо, прекрасно понимая, что между 5 годами исправительных работ и высшей мерой, как говорят в Одессе — очень большая разница.

— Согласен, качество действительно на высшем уровне, — сказал Кистень, пряча документы в карман. — Держите остаток за вычетом задатка.

Купюры перекочевали в руки старого мастера, и тут же были убраны в выдвижной ящичек стола. Услышав на прощание: «Обращайтесь, если что», Игорь Николаевич покинул квартиру мастера, спустился по скрипучей лестнице деревянного барака и, выйдя из подъезда, натянул на уши пыжиковую шапку. От раннего ноябрьского морозца пощипывало в носу и немного слезились глаза, но в целом погода бодрила, хотя ещё больше бодрило присутствие во внутреннем кармане пиджака «Трудовой книжки» и паспорта гражданина Союза Советских Социалистических Республик.