Стилист. Том II

— Задержаны в состоянии лёгкого алкогольного опьянения, один без документов. Может, по стандартной схеме? Посидят пока до выяснения личности, а потом штраф с сообщением на работу — и пусть идут на все четыре стороны.

Тут-то и вступила в дело первая скрипка. С самым серьёзным выражением лица, на которое был способен, я обратился к дежурному:

— Товарищ старший лейтенант, можно вас на пару слов?

— В смысле? — опешил тот.

— Конфиденциальный разговор без посторонних глаз и ушей, — понизил я голос чуть ли не до шёпота. — Это касается безопасности страны.

— Какой ещё безопасности? — тоже почему-то шёпотом ответил старлей. — Чего несёте-то?

— Скоро всё узнаете, мне нужно только сделать один звонок, после чего я передам вам трубку, и вы сами поговорите. Поверьте, всё очень серьёзно. Либо давайте пройдём к вашему непосредственному руководству, если боитесь взять ответственность на себя.

Лейтенант дёрнул кадыком на худой шее, глаза его забегали, он словно искал у кого-то поддержки.

— Постойте пока здесь.

А куда я могу отсюда деться? Сам же он, похоже, и впрямь к начальству помчался. За всеми этими телодвижениями не без удивления наблюдал старший задержавшего нас патруля, тогда как Ерофеев сохранял олимпийское спокойствие. Через пару минут дежурный вернулся:

— Идёмте.

Привёл он меня к начальнику отделения — майору Голобородько С. В. Как гласила табличка на двери. Тот смерил меня оценивающим взглядом.

— Что-то ваше лицо мне знакомо. Как ваша фамилия? Бестужев? А паспорт с собой есть? Ну-ка, дайте глянуть. И верно, Бестужев. Фамилия, кстати, тоже знакомая. Леонтьев, у нас Бестужев по сводкам не проходил?

— Навскидку вроде нет, — пожал плечами старлей.

— Вряд ли вы меня найдёте в милицейских сводках, а вот по телевидению и в газетах несколько раз мелькал.

— Серьёзно?

На лбу майора собрались складки, он мучительно пытался вспомнить, где же видел этого стильного одетого человека.

— Ну, признавайтесь уже, кто вы? И почему от вашего звонка зависит безопасность страны?

— Дайте мне просто сделать звонок, и если человек на месте — он вам сам всё скажет.

Секундное сомнение, после чего майор всё же протягивает мне трубку. Я набираю номер, про себя моля Бога, лишь бы Гуляков оказался на месте. Что, впрочем, отнюдь не гарантировало его участия в моей судьбе, он мог сделать вид, что я вообще ошибся номером. Но тут мне оба раза повезло, чекист не только снял трубку, но и, после того, как я вкратце, полунамёками, объяснил ситуацию, попросил передать трубку майору. Тот слушал меньше минуты, затем. Положив трубку на место, кашлянул и кивнул лейтенанту:

— Леонтьев, проводите товарища на выход, никакого протокола составлять не надо.

— И пакет пусть вернут.

— И пакет верните.

— А моего спутника, надеюсь, тоже отпустят? — нагло поинтересовался я.

— Он не хулиганил? — снова вопрос к старлею.

— Да нет вроде, чуть поддатые оба, вот наряд их и привёл, план выполняют.

— План выполняют, — передразнил майор. — И второго тоже отпускай, у нас тут лишних мест нет.

Венечка особого удивления по поводу того, что нас отпустили, не выказал. Он вообще, мне показалось, был по жизни пофигистом. Тем более что я сработал на опережение, сказав, что начальник РОВД — друг моего отца, помнит меня чуть ил не с пелёнок, потому и отпустили. Вроде объяснение прокатило.

Однако после всех этих приключений желание идти снова квасить куда-то испарилось, я передал Ерофееву пакет с бутылками.

— Дела у меня, приятно было познакомиться.

— Что ж, и мне ты показался человеком приятным, — с прищуром глянул на меня автор культовой поэмы.

Он протянул руку, я пожал её и чуть задержал его ладонь в своей.

— Веня, ты это… Завязывал бы ты с куревом. Сведёт табак тебя преждевременно в могилу.

— А я знаю, — как ни в чём ни бывало ответил он. — Мне цыганка нагадала, что я умру в 51 год.

— Да? — его слова заставили меня слегка опешить. — Ну ты, всё равно врачам хоть иногда показывайся, флюорографию делай каждый год… В общем, бывай.

От меня несло табаком и бормотухой, но на этот счёт моя легенда про посиделки в пивной должна была меня выручить. Надеюсь, Лена не сильна в спиртных напитках, и запах бормотухи от пива отличить не сможет. Но даже если и отличит — что с того, скажу. Что друг принёс бутылочку портвейна, не пропадать же добру. От одной бутылки я в алкоголика не превращусь.

На всякий случай кинул в рот пластинку жвачки, может быть, и это помогло, но Лена особого внимания на моё состояние не обратила. Только поморщилась от запаха табака, которым пропахла одежда. Свитер и брюки отправила в стирку, а старую куртку, которую я специально надел для похода к маргиналам, мне предстояло отнести в химчистку.

В ту же ночь мне приснился Мессинг. В дорогом чёрном костюме и белой, расстёгнутой на верхнюю пуговицу сорочке, он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, покачивал ногой в блестящем чёрном ботинке и подпирал кулаком подбородок, а на мизинце правой руки посверкивал крупный бриллиант. Я подсознанием понимал, что сплю, но всё было настолько реально, что, казалось, я могу подойти и поздороваться с Мессингом за руку.