Стингер

Я закрыла глаза и представила картину, о которой он говорил, стон вырвался из меня. Карсон запустил руку мне в трусики и начал массировать клитор в том же ритме, что и совершал толчки. За все те разы, что у нас был секс, Карсон ни разу не издавал никаких звуков, но в этот раз каждое его движение сопровождалось каким-то ворчанием. Мысль об этих звуках перенесла меня через край, и я кончила с его именем на губах, быстро и жестко, и всё тело сжалось от интенсивного экстаза.

— Вот же, бл*дь! — проворчал он, сделав последний толчок, и облегченно застонал.

Всё мое тело вибрировала от отступающих волн удовольствия, а ноги дрожали от напряжения, пытаясь удержать всё тело.

Карсон вышел из меня, а я повернулась и рухнула на кровать. Я взглянула ему в глаза и увидела что-то близкое к благоговению, а потом он улыбнулся мне. Он последовал за мной на кровать и поцеловал меня медленно и глубоко, а затем приподнялся и, глядя мне в глаза, сказал:

— Черт.

— Дааа, — лениво улыбаясь, ответила я.

Как только он избавился от презерватива, мы вместе устроились на кровати. Я не могла не прижиматься к его теплой твердой груди.

Карсон

Я держал Грейс в объятиях, лениво поглаживая ее руку и размышляя над тем, что мы только что пережили. Это была одна из основных поз для секса, но, несмотря на это, я чувствовал с ней такую связь, которой не было ни с кем прежде — эмоциональную. Я уже было собирался сказать ей, что не знал, что так вообще бывает, но едва открыл рот, задумался. Это опасно. Это связь на выходные, ничего больше. Я был сбит с толку, а ведь прежде за мной такого не наблюдалось. Это было ново для меня. Кроме этого, новое чувство означало возможности и право выбора, а какой выбор мог быть в моем случае? Никакого.

Я посмотрел на Грейс, она улыбнулась мне и закрыла глаза. Я наклонился и поцеловал ее веки, отчего он снова улыбнулась и, открыв их, посмотрела на меня. Она прижалась ко мне, положила руки мне на грудь, одну на другую, после положила на них подбородок и начала рассматривать меня.

— Эй, ты как? — усмехнулась она.

— Моя бабушка обычно на этот вопрос отвечала «так же хорошо, как волосы у лягушки», — рассмеялся я. — Я никогда, на хрен, не понимал, что это означало. Это просто отложилось в моей голове. — ухмыльнулся я.

— Расскажи мне о своей бабушке.

— Она была очень милой леди. Я проводил у нее практически каждое лето и потом, как я и говорил, когда мама отправилась на реабилитацию, я жил у нее. Она многому меня научила, — я замолчал на несколько секунд, вспоминая ее и ее голос.

— Например, чему? — осторожно спросила она.

— Многому: как стричь газон, как подкрасться к кузнечику, как выбрать дыню в магазине, — улыбнулся я. — Абсолютно бесполезным вещам для ребенка из ЛА. Важно не то, чему она меня учила, а то, как она заботилась обо мне.

Грейс улыбнулась мне, словно понимала, о чем идет речь. Я был уверен, что так оно и было.

— Она сожалела о том, что стало с моей мамой, — замолчал я. — Она никогда много о ней не говорила, но я уверен, что она очень сожалела.

— А где сейчас живет твоя мама? — поинтересовалась она.

Я посмотрел на нее, удивленный подобным вопросом, я тоже немного говорил о маме, даже с самыми близкими друзьями, но с Грейс я делился самым сокровенным. Любой ее вопрос казался мне уместным, нормальным. Я доверял ей.

— Мама живет в Лос-Анджелесе, недалеко от меня.

— Ты поддерживаешь с ней отношения? — спросила она.

— И да, и нет, — вздохнул я. — Время от времени мы разговариваем, но мы не близки. Конечно, сейчас в ее жизни куда больше порядка, чем тогда, когда я был ребенком, но знаешь, слишком много воды утекло с тех времен. Мы не знаем друг друга. Находиться рядом с ней даже немного неловко.

Грейс выглядела грустной и на несколько секунд даже отвела взгляд, а потом аккуратно спросила:

— А она уже не…

— Не снимается больше в фильмах, — закончил я за нее. — Нет, она сейчас живет с каким-то парнем. Он тот еще придурок. Около восьми месяцев назад мы виделись, но с тех пор я к ней не заезжал. По крайней мере, насколько мне известно, сейчас она не сидит на таблетках.

— Мне так жаль. Я знаю, каково это не иметь матери, ну, или иметь такую, на которую с трудом можно положиться. Хотя моя присутствовала в моей жизни целых одиннадцать лет.

— Может, — задумался я, — от этого становится лишь тяжелее, но никак нелегче, Лютик.

— Что ты имеешь в виду? — слегка наклонив голову, спросила она.

— Я лишь пытаюсь сказать, что, может быть, иметь что-то, а потом потерять, куда больнее, чем не иметь этого вовсе.

— Да, может и так, — лишь ответила она.

Какое-то время мы оба лежали молча, а потом я взглянул на нее и заправил прядку волос за ухо.

— Такая красивая.

Она лишь застенчиво улыбнулась.

— Тебе непривычно принимать комплименты? — спросил я.

Каждый раз, когда я делал ей комплимент, она выглядела так неуверенно. Она, определенно, должна знать, какая она красавица.