Стингрей в Стране Чудес

В ушах у всех звенел громогласный панк-рок «Игр»: братья Сологубы по очереди то солировали, то подпевали друг другу. Музыка, напряженная и энергичная, каждым тактом отдавалась у меня в венах. Когда Гриша своим болезненно нервным голосом запел «Крик в жизни», лица зрителей исказились от боли сопереживания. Никогда ни до, ни после мне не доводилось слышать в пении столько печали и боли. Через некоторое время я вышла на сцену, чтобы спеть с ними свою Keep on Traveling. Помню, на мне была широкополая шляпа, обтягивающая черная футболка и брюки в серо-черную клетку. В руках у меня был бубен, и при каждом движении рукой свисавшие у меня с перчаток серебристые кисточки и бусинки сверкали, как планеты, в освещающих сцену огнях.

«Следующую песню я посвящаю своему другу Коле Васину», – прокричала я в микрофон перед Back in the USSR. После этого Витя спел свою версию Helter Skelter[146]. Он исторгал из себя такую энергию, что, казалось, вот-вот взорвется. Мы с Борисом, Дюшей[147] и Гаркушей[148], сидя на корточках, наблюдали за происходящим из-за кулис. «Сила музыки», – восхищенно прошептал мне на ухо Борис, неуклюже сжимая в руках приткнувшуюся у него между ног акустическую гитару.

«Аквариум» вышел на сцену следующим под восторженные возгласы зала. Борису – в пышной белой рубашке и с завязанными сзади в хвост длинными волосами – аккомпанировали Саша Титов на басу, Дюша на флейте и Миша Файнштейн[149] на бонгах. Каждую новую песню, которую начинал петь Борис, зал встречал взрывом аплодисментов – все песни зрители знали практически наизусть и с удовольствием подпевали музыкантам. Затем внезапно все стихло – Борис запел одну из самых популярных своих баллад «Город золотой» – старинную барочную мелодию на слова поэта Алексея Хвостенко[150]. Меня песня пробрала до мурашек. Стоя за кулисами, я всматривалась в зал, пытаясь отыскать там родителей, полная благодарности за то, что они наконец-то получили возможность увидеть и услышать легенду, о которой я им так много говорила.

– Почему это?! – услышала я вдруг возмущенный голос Наташи Васильевой, одного из главных фотографов ленинградского рок-андеграунда. – У меня есть разрешение!

Я вскочила и помчалась в зал, где Наташу попыталась задержать работница ДК.

– В чем дело? – спросила я. – Наташа снимает концерт на мою видеокамеру по моей просьбе.

– Да, Джоанна попросила меня вести съемку, – перевела Наташа. И добавила, повернувшись ко мне: – Бабуля говорит, что об этом она ничего не знает и что ей нужно доказательство разрешения на съемку.

Да, гласность, как и многие другие вещи в России, продвигается медленно.

– Кто вам разрешил снимать? – сердито спросила служительница, переводя взгляд с меня на Наташу. – Что это еще такое?

– Я здесь с музыкантами, – повторила Наташа. – Джоанна Стингрей попросила меня снимать концерт.

– Ну и что? Вы когда приходите в чужой дом, тоже ведете себя как хотите? Немедленно прекратите съемку! Никакой Джоанны я не знаю. У нас здесь есть директор рок-клуба.

– Да, я знаю. А я фотограф рок-клуба.

– Прекратите съемку!

– Я не могу прекратить. Я делаю это совершенно официально.

И хотя в полной мере понять их разговор я не могла, мне было ясно, что бабушка готова стоять насмерть. Каким-то образом при помощи появившихся друзей нам удалось протащить Наташу за кулисы, чтобы она могла продолжать съемку оттуда.

– Сделай что-нибудь смешное, это же видеокамера, а не фотоаппарат! – говорит она, направив камеру на Дюшу. Видеокамеры тогда были в новинку, и многие видели их впервые.

Я выступала в сопровождении «Кино» и Сергея. Родители впервые видели меня на сцене – в облегающих черных брюках, серебристом поясе в заклепках и черной кожаной куртке. Я танцевала как дикий зверь, прыгала, вертелась и изо всех сил колотила бубном по ногам. Во мне было столько энергии, столько любви, что, казалось, я лечу. Когда я сбегала со сцены, Виктор взял меня за руки и посмотрел на меня своим неотразимым взглядом. Как же мне повезло!

Из-за кулис я услышала, каким ревом был встречен новый хит «Кино» «Группа крови» о войне в Афганистане. Весь в черном, Виктор стоял в центре сцены, широко расставив ноги, с непроницаемым лицом, покорив своей энергией весь зал. Каждый, даже малозаметный его жест – притопывание ногой, поворот плеч или внезапно вздернутый подбородок – был актом любви к человечеству и к окружающей нас вселенной. Именно на этом концерте я поняла вдруг, за какого крутого гитариста выхожу замуж: Юрий просто гипнотизировал всех своими соло и взятыми у меня темными очками Ray Ban. Как зачарованная, я слушала, как они начали «Транквилизатор» – медленный, завораживающий ритм песни и глубокий голос Виктора проникали в самую глубину моего естества. Сергей со свойственной ему изобретательностью импровизировал на клавишах – на записях этих импровизаций не было, но звучали они так, будто были неотъемлемой частью песни.