- Самые старые и больные, те, кто не сможет пережить много пространственных скачков подряд, должны остаться и создать видимость обитаемого Гнезда, чтобы Высшие не заподозрили ничего раньше времени. Молодые и сильные, а также зрелые и опытные будут необходимы на новом месте. Мы не можем оставить и боевых тахо – они составят линию защиты нового Гнезда. Мы не можем оставить синисте – это будущее Гнезда. А вот старые и немощные будут бесполезным балластом. Мы не можем себе этого позволить. Я остаюсь.
Элии Мартахха тихо сказала:
- Я остаюсь со своим тахо.
Многочисленные потомки Мартахха пробовали возмутиться таким решением, но он вновь повторил свои аргументы, и они вынуждены были отступить. И в каждом Клане нашлись старые и немощные Келуджи, готовые разделить судьбу Мартахха и его элии. Так на кораблях нашлось место для всех.
В ночь, как раз после дня совершеннолетия Илх’Туро корабли Келуджи с выключенными бортовыми огнями начали бесшумно стартовать и десятками растворяться в чёрном ночном небе. Всё было проделано безупречно – быстро и согласованно, и к утру в Гнезде остались только старики. Исход совершился.
***
Лури в очередной раз опустила тяжёлую мотыгу вниз. Борозда казалась бесконечной – хотя сейчас ей было уже легче, чем в первые дни. Тело постепенно привыкало к непривычным нагрузкам, желудок – к отвратительной пище, голова во время медитаций становилась восхитительно пустой… С виду Лури казалась безукоризненной обитательницей Дома Кающихся и Скорбных. Но она изо всех сил старалась не давать повода заподозрить её в крамольных мыслях, показывала, что смирилась, а на самом деле старалась подмечать всё и анализировать информацию во время частых медитаций.
Пока информация была не слишком утешительной. Место, в котором находился Дом Кающихся и Скорбных, было расположено в небольшой долине, окружённой заснеженными горами. Долина была довольно тёплой за счёт горячих источников, которые в нескольких местах били из-под земли. Это позволяло выращивать овощи и мугр – то самое мерзкое растение, каша из которого входила в ежедневный рацион женщин. Были при Доме и птичник, и грибная теплица, и стадо кхури – некрупных шестирогих травоядных животных, дававших вкусное молоко. В принципе, Лури не понимала, почему рацион женщин столь скуден – обитательницы Дома могли обеспечивать себя продуктами сами, да ещё и неплохо зарабатывать разведением шёлковых пауков – больших омерзительных коричневых тварей, которых держали в особых сетках и кормили листьями и зёрнами всё того же мугра и овощной ботвой, добавляя в этот неаппетитный корм мелко покрошенную скорлупу яиц. На брюхе каждого шёлкового паука были две выпуклости размером с детский кулачок – паутинные бородавки. После того, как тварь наедалась, к ней подходили три женщины. Одна начинала щекотать тонким прутиком паутинные бородавки, другие две ловили кончики начинавших выделяться тончайших белёсых нитей и начинали наматывать их на вырезанные из дерева грубые катушки. Сама же мохнатая тварь в это время щёлкала хелицерами, пытаясь дотянуться до женщин, но прочная сетка не давала ей добраться до них.
Затем нити с трёх катушек пропускали через тоненькое кольцо и наматывали на новую катушку. Секрет, которым была пропитана паутина, склеивал три нити в одну. Так получалось сырьё для прекраснейших шёлковых тканей, которые всегда были в моде у благородных и стоили немыслимые деньги. Даже у Лури было не так много нарядов из драгоценного паучьего шёлка. Однако теперь, насмотревшись на пауков и регулярно участвуя в приготовлении питательной смеси для них, измельчая травы и яичную скорлупу, Лури думала, что больше в жизни не наденет платье из паучьего шёлка.
«Я и так больше никогда не смогу надеть его, – возникла в голове неприятная мысль. – Если это мерзкое место станет моей могилой». Мысль была неприятной, но Лури не стала отметать её. Это был неплохой стимул для того, чтобы приложить все усилия к побегу. Но для побега ей нужен был союзник. Точнее, союзница, ибо среди Надзирающих мужчин не было. И это вызывало у Лури досаду. Насколько проще было бы с мужчинами… очаровать… перетянуть на свою сторону и использовать в готовящемся побеге… С женщиной так не поступишь… Хотя, почему нет? Если мужчина может полюбить мужчину, то почему женщина не способна пробудить страсть в другой женщине?