Стёртые краски иллюзий

Но тут же его взгляд остановился на молодой женщине, что-то рассматривавшей через витрину магазина. Вадим подошёл поближе и понял, что она заинтересовалась выставочным вечерним платьем. Платье действительно стоило внимания: ярко-бирюзового цвета с открытым декольте и ещё некоторыми эстетическими тонкостями, о назначении которых Вадим имел лишь смутное представление.

«Так, так… интересно, что же роится в твоей головке, красавица?» — не удержался от иронии Карцев.

Вадиму не пришлось даже настраиваться на телепатический приём, мысленная информация полилась на него быстротечной рекой:

«Ва-у, какое шикарное! Как бы мне подошло, прям по моей фигурке… ммм… и цвет ведь мой, — интересная незнакомка, поджав сочные губки, придирчиво оглядела своё женственное отражение, поправила причёску и, видимо, осталась довольна. — Правда пару килограммчиков ещё можно скинуть, не помешает… Но стоит-то, наверно, стоит… Мамочки родные!.. Вот бы к Юльке на свадьбу в нём заявиться, все бы от зависти умерли, точно бы умерли! Ох, как я его хочу! Достанется ведь какой нибудь богатенькой дуре. Ну ей-то зачем!.. М-да, если Вадик увидит меня в нём, то не устоит, мой скромник, угодит в мои шелковые сети… Ой, угодит!.. Всё, не могу больше…»

«Вадик? — усмехнулся про себя Карцев. — Я-то здесь причём, милая, я к Юльке на свадьбу не собирался вроде, так что уволь. И зачем тебе лишнее сбрасывать? Фигурка и так, что надо».

Поддавшись невыносимому обаянию вечернего платья, женщина решительно направилась к дверям модного магазина, успевая на ходу делиться с кем-то впечатлениями по мобильнику. А Карцев продолжил свой путь. Свернув в сторону парка, он вскоре оказался на тенистой аллее, состоящей в основном из вечнозелёных дубов, посаженных ещё в середине девятнадцатого века. Величественные деревья раскинулись прекрасными пышными кронами и завораживали необыкновенным покоем. К удивлению Вадима, в парке царила довольно таки размеренная жизнь, каждый занимался своим делом: по дорожке аллеи не спеша прохаживались люди, на ближайшей скамейке ворковала парочка влюблённых, а напротив них пожилая женщина внушала уроки вежливости непоседливому внуку. Карцев остановился и вдохнул полной грудью, наслаждаясь появившимся состоянием безмятежности.

«Как же хорошо-то!» — отозвалось его сердце.

Он с детства знал эту дубовую рощу, и частенько бывал здесь, но только сейчас почувствовал её по-настоящему.

Вдруг он заметил бежавшего навстречу мужчину, по всей видимости, любителя бега трусцой. Чисто инстинктивно Вадим настроился на его мысленно-звуковую частоту:

«Ху… завтра жена в командировке. Класс! Ху, ху… после работы заберу свою „ласточку“ с СТО и к Мариночке сразу же… истомилась девочка моя уже, да и я тоже… ху… надо оторваться по полной программе, пока благоверная не вернулась…»

Когда бегун поравнялся с Карцевым, Вадима посетила шальная идея:

«Если я читаю мысли людей, то, наверно, могу и передавать их… Хм, стоит попробовать авось получится».

Недолго думая, он мысленно поставил бегуну подножку и к своему удовлетворению увидел, как мужчина со всей прыти шмякнулся на дорожную плитку. Правда, вскочил он практически сразу же и в недоумении стал оглядываться по сторонам, высматривая виновника своего конфуза. Но не найдя ничего подозрительного, мужчина отряхнулся и побежал дальше.

Вдогонку ему прозвучало язвительное хихиканье молодых людей с соседней скамейки да сочувственное оханье пожилой женщины.

«Ничего, может, налево бегать перестанешь!» — отметил с ухмылкой Карцев и снова погрузился в размышления.

После недолгой эйфории от своей новой способности, Вадим опять загрустил, загрустил от непонимания, он словно вывернул свою жизнь наизнанку и не понимал, что происходит с ним. Он не узнавал себя, чуждаясь недавних собственных мыслей, но что делать, как изменить жизнь он пока не знал.

«Бог ты мой, о чём же мы все думаем? Какая-то сплошная глупость, пустота! Неужели нет ничего более стоящего, настоящего?! Один самообман и только», — недоумевала совесть Вадима.

Проходя мимо одной из скамеек, он увидел сидящую девушку. Наверное, её нельзя было назвать красавицей в прямом смысле этого слова, но она, несомненно, отличалась другим, в ней была какая-то загадка, во всяком случае, так Вадиму показалось. Но особенно его поразили глаза девушки — цвета небесной лазури, необъяснимой необычайной глубины. В них он почувствовал что-то неуловимо близкое, знакомое до упоительной теплоты в сердце. Уже по привычке Карцев попытался наладить с ней мысленный контакт, но у него ничего не получилось. Он остановился невдалеке от незнакомки и, не привлекая к себе внимания, повторил попытку, но опять тщетно. В этот раз замочек от чужого рассудка никак не желал поддаваться ему. Карцев повернулся к девушке и встретился с её взглядом, в котором поймал еле уловимую смешинку.

— Что не получается? — прожурчал ручейком её чистый голос.

— О чём это вы? — непонимающе бросил Вадим.

— Меня зовут Настя, присаживайтесь, — спокойно произнесла она, указывая на скамейку своей тоненькой рукой.

— А меня…

Но девушка опередила его: