Стирая прошлое

От моих слов глаза Кейда стали чернее ночи, тело напряглось.

Я крепче сжала его шею.

— На этот раз я не была парализована страхом, не чувствовала безнадежности. Потому что знала, что ты придешь за мной, — продолжила я со всей свирепостью.

Кейд секунду смотрел на меня, будто мысленно собираясь с мыслями. Закрыл глаза, затем прижал меня к себе, моя задница оторвалась от сиденья, и у меня не было выбора, кроме как обхватить ногами его талию. Он крепко обнял меня, уткнувшись лицом в мои волосы.

— Бл*ть, детка, когда мне позвонили, тебя уже забрали. — Он шумно втянул воздух. — Пока я, бл*ть, жив, я не хочу снова переживать этот момент. Тебя не было четыре часа, самые долгие четыре часа в моей жизни. Я знал, что парни были в одном шаге от того, чтобы запереть меня, но не мог этого допустить. Я знал, что ты напугана, и ненавидел то, как мы распрощались. Входя в ту дверь, я не представлял, что найду за ней, но если бы, детка, ты оказалась не в целости и сохранности, я бы стал Буллом: существовал, дышал, но не жил.

Он откинул голову назад, коснувшись лбом моего лба.

— Гвен, ты нужна мне, как воздух. Наша жизнь просто пи*дец, она — не то, чего ты заслуживаешь, но я разберусь с этим дерьмом. Оно больше никогда не коснется тебя.

Его голос звучал твердо, решительно, и я поверила ему.

— Я не могу обещать тебе, что стану пай-мальчиком, такого никогда не будет. Но я избавлю клуб от любых дел, которые могут причинить тебе вред, потому что, пока я, бл*ть, жив, никогда больше не подвергну тебя опасности. И я намереваюсь жить еще очень долго, с тобой, надеть тебе кольцо на палец, и заделать тебе детишек.

У меня перехватило дыхание, он вывалил на меня охрененную тонну информации, чтобы ее можно было осознать вот так сразу. Дети? Брак? Я никогда даже не задумывалась об этом, моя жизнь была сосредоточена на карьере, друзьях. Теперь же, после подобных откровений на обочине дороги, сразу после похищения и избиения — этот день определенно стал самым безумным.

Я смотрела в глаза Кейда, не зная, как ответить, но каким-то образом понимая, что хочу всего этого с ним. Я не находила слов, поэтому поцеловала его. Сначала он подчинился, но затем мягко отстранился.

— Гвен, твоя губа, я сделаю тебе больно, — его голос звучал противоречиво, я видела в его глазах желание, ту же потребность, что и у меня, быть рядом с ним, соединиться с ним.

— Плевать, — прошептала я ему в губы, возобновляя поцелуй.

Забыв обо всем, Кейд набросился на мой рот с яростью, которой я никогда не испытывала. Это было больше, чем поцелуй, это было обещание, требование. Я проигнорировала боль в губе, когда он прижал меня к машине, не размыкая наших губ. Я почувствовала, как его эрекция вжимается в меня, и застонала, обхватывая его еще крепче.

Кейд прервал поцелуй, не сводя с меня глаз.

— Господи, Гвен, твою ж мать. — Он слегка покачал головой, словно пытаясь собраться с мыслями. — Как бы мне ни хотелось войти в тебя, я не буду делать это на обочине дороги, да и еще когда тебе больно. Нужно отвезти тебя в больницу.

Я протестующе захныкала, когда Кейд усадил меня обратно на место. Он натянуто улыбнулся, в его глазах бушевала буря, но он все же улыбался.

Кейд вернулся в машину, и мы поехали домой. Я смотрела на него, он держал одну руку на руле, другую — на моем голом бедре.

— Милый, понимаю, ты беспокоишься из любви ко мне, но, может, мы пропустим визит в больницу? У меня всего лишь пара синяков, ничего такого, что не могли бы исправить ибупрофен и бутылка вина.

Я пыталась говорить беззаботно, но голос дрожал. Я не собиралась отрицать, что висела на волоске, ради Бога, меня похитили и избили убийцы, что было немного страшно. Но я также хотела держаться подальше от больниц, не только из-за того, что чертовски их ненавидела, но и из-за воспоминаний, которые могли пробудить стерильные стены.

— Пара синяков? — тихо ответил Кейд, костяшки его пальцев на руле побелели. — Взгляни в долбаное зеркало, Гвен. У тебя половина лица опухла и покрыта синяками, губа разбита. В лучшем случае ребра сильно ушиблены, но, скорее всего, сломаны, поэтому мы поедем в больницу. И ты останешься там до тех пор, пока кто-нибудь не заверит меня без тени гребаного сомнения, что ты полностью поправишься, и назначит лекарства, которые обезболят все, вплоть до сломанного, мать его, ногтя, — его тон не вызывал никаких возражений.

— Ладно, я понимаю твою потребность защитить меня, и твоя кровь альфа-самца, вероятно, сейчас кипит, но я ненавижу больницы. Не только потому, что они наполнены микробами и смертью, или потому, что простыни такие же колючие, как и в блошином мотеле, — и даже не заставляй меня упоминать о халатах. Я могла бы пережить все это ради твоего душевного спокойствия, но просто не могу снова лечь в больницу, не после того, как год назад провела там несколько недель. Не думаю, что смогу снова быть жертвой. Пожалуйста, Кейд.

Я понимала, что мой тон может граничить с мольбой, но я бы предпочла целый месяц проходить в «кроксах», чем снова оказаться на больничной койке.