Стиратель

– Не возражаю, – ответил я, – так как никого из вашей братии не знаю.

– Отлично, тогда приступим к делу.

После формальностей по уточнению моих личных данных и его имени, он сказал мне: – Даниил, для того, чтобы я мог защищать вас, вы должны рассказать мне абсолютно всё! От начала до конца и при этом, ничего не скрывая. Мне необходимо знать каждый шаг. Используя показания, я обязан выстроить слаженную линию вашей защиты. То, что вы заявляли дознавателю, мне известно и, извините, неубедительно. Постарайтесь уверить меня в ваших показаниях или сообщите то, что скрываете от следствия. Возможно, вы и не брали денег, но они исчезли! Думаю, вы что-то знаете об этом, но вынуждены таить. Почему? А делаете это плохо. Понимаете, как обстоит дело?

Заступник ошеломил меня. То, что он говорил, всё было верно. Я растерялся и сделал возможную ошибку: проявил к нему недоверие. Забегая вперёд, скажу, что он не был подставным. Но сейчас, не зная этого, я выдал ему: – Понимаете, Карл Феоктистович, мне теперь нельзя отклоняться в своих показаниях от того, что было сказано на следствии. Иначе в процесс будут замешаны нечистоплотные люди из органов и меня попросту убьют.

Адвокат вздрогнул от моей речи и воскликнул: – Значит, дознаватель прав, вы что-то скрываете от него! Но почему не хотите рассказать мне? Я же ваш защитник!

– Карл Феоктистович, с недавних пор я перестал верить людям. Сейчас вокруг меня одни непристойные типы.

– Ага, значит, вы и меня причисляете к ним! Жаль, выходит я не убедил вас помочь самому себе! Но что же, это ваша жизнь и вы вольны распорядиться ею по своему усмотрению. Но я вам не завидую. Вы не понимаете того, что вас ждёт в дальнейшем! До свидания.

Борец за правду собрал бумаги и ушёл.

Вновь я остался один. И тут мне пришла мысль: "Зачем я сказал ему о том, что мне теперь нельзя отклоняться в своих показаниях от того, что говорил на следствии! Иначе в процесс будут замешаны нечистоплотные люди из органов и меня попросту убьют! А вдруг это не адвокат!" Меня бросило в дрожь от этой мысли. Начал успокаивать себя тем, что это был настоящий апологет, и он обязан сохранять в тайне услышанное. И оказался прав! Скоро я убедился в этом.

В одиночной камере пробыл до обеда. После меня привели в кабинет с некоей аппаратурой. Компьютеров тогда не было в широком применении, но на столе находилось какое-то устройство. Вошли следователь и незнакомец. Дознаватель сказал мне: – Видишь это? Детектор лжи, слышал о нём? От него ничего не скроешь! Сейчас мы узнаем, правду говоришь в показаниях или нет!

Меня усадили за стол, нацепляли на голову, руки и ноги, зажимы с проводами и процесс начался. Милицейского работника куда-то позвали, он ушёл. Мужчина задавал множество глупых вопросов, среди которых были и касающиеся дела. Я твёрдо отвечал "да" или "нет". При некоторых ответах, он что-то записывал.

После приватного допроса меня привели в кабинет следователя. Вскоре появился и он. Сел за стол. – Ну, Иванов, теперь мы убедились в твоём вранье!

– Я вам ничего не говорил. Наверное, адвокат, козёл, наплёл что-то? Подсадной был, значит!

– Ты ошибаешься в нём, он настоящий, из гильдии. Мы банально подслушали вашу беседу. Что ты там заявлял о том, что теперь нельзя отклоняться в своих показаниях от того, что сообщал на следствии? Иначе будут замешаны нечистоплотные люди из органов и тебя попросту убьют! С чего ты это взял? Такое нехорошее мнение о нас!

Я ухмыльнулся: – Вы меня едва не задушили! Что от вас ждать дальше?

– Извини, погорячились. Дело-то надо закончить, а ты скрываешь что-то. Да и детектор лжи подтвердил это. Будем говорить? О каких наших нечестных работниках ты упомянул, и каким боком они причастны к этому? У нас стоит один вопрос: где "деревянные" и баксы? Скажи и вали на все четыре стороны! Начальство требует найти, понимаешь? Тебя и бандиты не оставят в покое.

И меня осенило: "На процессе поведаю правду! Судья сделает надлежащий вывод о том, что я не причастен к этому делу. Выдам присвоивших деньги и попрошу защиты". Я объявил следователю: – На суде всё расскажу.

– А что сейчас мешает?

– Недоверие к вам!

– Ах, вот оно что! Значит, я внушаю тебе неблагонадёжность? Что ты знаешь обо мне? – вспылил он, но взял себя в руки. – Хорошо, пойдёшь под карающий меч правосудия! А сейчас в камеру! Жди приговора!

Но, видимо, что-то шло не так. То ли огромная сумма не доставляла ему покоя, то ли бандиты давили на него. Спустя некоторое время, в общую камеру, за мной пришли сразу двое и привели в некое помещение. Усадили в кресло, пристегнули руки и ноги. Я почувствовал неладное, но мои вопросы оставались без ответа. Конвоиры ушли. Вскоре появились мужчина в халате, с небольшим саквояжем и следователь. Он, глядя на меня, потёр руки и весело сказал: – Итак, Иванов, не хотел по-хорошему, будет по-плохому. Ты сам вынуждаешь нас применять к тебе крайние меры. Сейчас ты расскажешь правду о том, что произошло в развалинах и где деньги? Приступайте, Анатолий Петрович.