Стиратели судеб. 3 книги

Я откладываю карандаш и подхожу к окну. В саду стоят две девушки и паренек, все трое в школьной форме как у Эми: красно-коричневые джемперы и черные брюки. Прячу рисунок вместе с другими в ящик и иду к лестнице. Эми и мама в прихожей.

— Почему нельзя? — спрашивает Эми. — Мы просто немного погуляем.

— Мне это не нравится. Она еще не выходила из дома. А машины?

Конечно, снова говорят обо мне.

— Вообще-то я знаю, что выпрыгивать на дорогу перед машинами нельзя, — говорю я, сходя по ступенькам.

— Да ну вас! Раз так, забирай и иди. Только присматривай за ней получше.

— Знаю, мам, — говорит Эми и, когда мама уходит, тихонько добавляет: — Получше тебя знаю.

Она поворачивается ко мне.

— Пойдем, Кайла. Познакомишься с моими друзьями.

Я направляюсь к двери.

— Обуйся сначала.

Да, конечно. Эми находит кроссовки, в которых я приехала вчера из больницы, и ждет, пока я сражаюсь со шнурками. Мы выходим на улицу.

— Это Джазз. — Эми указывает на мальчишку. — А это — Хлоя и Дебс. Ребята, знакомьтесь — Кайла.

— А она клевая. Вот мне бы такую сестренку вместо моей, — говорит Хлоя. — А сколько ей лет?

— Хочешь что-то спросить, обращайся к ней, — отвечает Эми.

— Мне шестнадцать, — сообщаю я.

— Шестнадцать, а ее не целовали, — напевает Джазз, и у меня вспыхивают щеки.

Эми шлепает его по руке.

— Размечтался — такие девушки не для тебя. — Она оглядывается — наш дом уже почти не виден.

Джазз хватает ее за руку.

— Извините, мисс, пошутил. Вы меня прощаете?

— Наверно, — говорит Эми, и он обнимает ее за талию. Она высокая, но Джазз еще выше. У него широкие плечи и легкая походка. Теперь я вижу, что он уже не мальчишка, что ему, похоже, лет восемнадцать. В больнице у нас таких не было. Он другой, и дело здесь не просто в возрасте — у него особенная, озорная улыбка, какой я ни разу не видела ни у одного Зачищенного мальчика. Симпатичный парень.

Мы идем по деревне, там же, где ехали вчера на машине, только в противоположном направлении. Проходим мимо стоящих отдельно, как наш, домов, мимо растянувшихся рядами коттеджей с террасами, мимо паба с надписью "Белый лев" на вывеске. И останавливаемся возле указателя, на котором написано "Пешеходная дорожка".

— Прогуляемся? — предлагает Джазз.

Хлоя и Дебс идти дальше не хотят и прощаются.

Эми берет меня и Джазза под руку.

— Вперед.

Дорожка неровная, приходится смотреть, куда ставишь ногу, прежде чем сделать шаг. С одной стороны — высокие кусты, с другой — уходящие вниз поля со щетиной оставшейся стерни. Дорожка сужается, и Эми отпускает Джазза и держится только за меня.

Джазз выражает недовольство, но Эми быстро велит ему заткнуться, и теперь он идет впереди.

Мы поднимаемся все выше и выше. Дышать становится труднее. Поля и кусты сменяются деревьями, и я упиваюсь буйством красок — оранжевых и багряных листьев, серых и бурых стволов. Кое-где еще остались алые ягоды и колючие зеленые листья. Падуб?

— Желающим полюбоваться видом — сюда, — говорит Джазз.

Тропинка поворачивает, и нам открывается вид на лес и поля, сады, дороги и черепичные крыши.

— Смотри, Кайла. Отсюда видна вся деревня. А вон и наш дом. — Эми протягивает руку. — Видишь? Второй слева.

Я смотрю и вижу черепичную крышу и кирпичные стены нашего дома.

Мы садимся на лежащее на земле бревно. Джазз обнимает Эми сзади. Мне почему-то кажется, что обычно они приходят сюда одни.

Она толкает его локтем в бок.

— Ну что, Кайла? Как тебе с Дракошей? — спрашивает он.

— С Дракошей?

— Это он про маму, — уточняет Эми.

— Э…

— Все! Молчи! Достаточно этого "э". Я понял. Значит, ты уже заметила, что она отнюдь не святая, какой ее провозглашает реклама, но изрыгающая пламя мифическая зеленая бестия.

Я хихикаю.

— Ты к ней несправедлив, — возражает Эми. — Мама не так уж и плоха, нужно только узнать ее получше. Я раньше тоже боялась ее, но потом вдруг поняла, что она в порядке.

— Знаете, а мне кажется странным, что вы обе прямо вот так, сразу, называете ее "мамой", — говорит Джазз.

— А что тут странного? — спрашиваю я.

— Ты ведь только сейчас с ней познакомилась, так?

Эми качает головой.

— Не важно. С самого начала именно так тебе и говорят в больнице. Что папа и мама приедут и заберут тебя домой.

— Ребенок из конструктора, — говорит Джазз и тут же наклоняется, чтобы не получить от Эми оплеуху.

— Значит, для всех остальных мы другие, — заключаю я.

— Уникальные, — поправляет Эми.

— Моя особенненькая. — Джазз чмокает ее в щеку.

— В этой деревне нас таких только двое. Вот почему я так рада тебе. Теперь я больше не одна. А вот в школе нас дюжина или около того, из самых разных мест.

Джазз бросает взгляд на часы и, коротко выругавшись, исчезает за поворотом тропинки.

— Его родители держат здесь ферму, и в некоторые дни ему приходится помогать им после школы. А мы вернемся домой другой дорогой, — говорит Эми, и мы отправляемся в деревню. — И теперь серьезно, как ты поладила сегодня с мамой?

Я пожимаю плечами.

— По-моему, я ей даже не нравлюсь. Если она меня не хотела, зачем было брать?

— В том-то и дело, что хотела. И ты ей нравишься. Просто она этого не показывает. Тут дело сложное.

— Можно и попроще. Зачем усложнять?