Стюардесса. Неоконченный портрет

Я возвращаюсь. Гляжу ровно в пол. Туда, где мои алые ноготочки, где мои лакированные туфли, где тонкие ремешки опоясывают мои нежные, нежные принежные щиколотки. Где чеканный шаг. Где ритм этого вечера. Выстукиваю каблучками. Вышибаю искры. Хорошая музыка как хороший секс – заставляют твоё тело звучать. Вытягиваться по струнке в эндорфиновом экстазе.

Я теперь ненавижу их всех чуть больше. Я словно в маске, за которой они не увидят ни моего смятения, ни моего возбуждения. Все это медленно отошло на второй план. Я буду с ним. Я идол. Я тотемное животное на этом странном обряде. На этом нересте молодого духа.

Я стала заниматься танцами после встречи с ним. У стюардесс всегда достаточно свободного времени между рейсами. Как и сотни женщин, я ходила в студию, чтобы почувствовать собственную сексуальность. Пробудить эту заколоченную наглухо энергию.

Представьте себе девушку, которая садится в шпагат, не моргнув глазом. Девушку, которая танцует каждую ночь в клубе в самых откровенных нарядах, а потом летит в аэропорт, где поднимается в небо.

Представьте себе девушку, которая запирается в туалете при взлете и плачет в полный голос от бессилия вызвать у мужчины хоть малейшую толику интереса.

Я смотрю на себя в зеркало. Монструозно широкие плечи, угловатое тело, измученные ноги. Я отвратительна настолько, что, если соберетесь продавать людям отвращение – пригласите меня сняться в рекламе.

Я и не улыбаюсь почти. И не смотрю на их лица. Одна большая масса. Они думают, что танцуют. В тробоскопическом свете, под алкоголем, в гуще оглушительного бита. Они лишь конвульсивно извиваются. При дневном свете это смотрелось бы смешно. Нет, я больше скажу, это смотрелось бы жалко.

Нет ничего отвратительнее коктейля из желания впечатлить и полного отсутствия таланта.

Никогда не задумывались, почему всё это происходит ночью? Почему музыка такая громкая, а свет такой контрастный: то темно, то слепит. Почему все это необходимо сдобрить алкоголем, чтобы оно наконец заработало? Чтобы девочки начали извиваться, а мальчики осмелели?

Весь этот оглушительный дым смывает различия, смывает недостатки. Ты и не вспомнишь её лица. Она не вспомнит твоего.

Ни лица, ни голоса, ни манеры движений. Тут ничего не видно. Они приходят сюда, чтобы стать никем, чтобы скрыть свои прыщи, неуверенные голоса и сутулые движения под маской ночи, под гулом динамиков, за вспышками стробоскопов.

Ты оглушен, ты ослеплен, ты опьянён – и вот только теперь ты готов ко встрече со своим главным страхом. Теперь ты готов ко встрече с ней, малыш.

Я здесь, чтобы задавать темп этого позорного ритуала. Я здесь, чтобы быть символом этого обезличенного совокупления. Нерест. Возвышаясь над кишащей массой, я гордо занимаю позу за позой на радость юным фотографам. Я разгоняю этот вечер. Я пример для девочек, которые, выпив, устраивают гонку за лидером, забираясь на барную стойку. Я взбадриваю мальчиков, увидевших меня и получающих дозу мотивации откуда-то снизу. Из тесных штанишек MEXX, которые они ещё не научились носить.

Мои щеки успели покрыться маленькими руслами от слёз, прежде чем я встретила его. С ним я почувствовала, что значит быть желанной. Почувствовала, что значит быть женщиной. Что значит пробуждать заложенные природой чувства в мужчинах.

Он научил меня запускать этот механизм. Сотни глаз смотрят на меня, и половина из них считает меня совершенством, а другая половина ничтожеством. Они думают, что у меня дорогая жизнь, дорогая машина, дорогой любовник, дорогой телефон. Что моя жизнь это шопинг, дорогие отели и светские тусовки. Им так удобно навешать на меня ярлыков, чтобы не задумываться о том, что моё тело плод тяжёлого труда, а не подарок судьбы.

Мне удалось провести и их.

Я разворачиваюсь попочкой к залу и начинаю выгибаться. Качаю бёдрами, поигрывая ягодицами. Но я почти ничего не чувствую, если только Он не смотрит на меня.

Чувствовали когда-нибудь что-то подобное? Неуправляемая пьяная толпа разглядывает тебя со всех сторон. Если им что-то взбредёт в голову то прежде, чем бодигвард вытащит тебя, ты успеешь наглотаться незабываемых впечатлений. Ты невольно демонстрируешь им своё возбуждение. Возбуждение, которое адресовано совсем не им.

Я улыбаюсь и заигрываю. С дикой толпой яростно пытающейся казаться счастливой, радостной, живой. Пресмыкаться – это единственный способ оставаться в равновесии с ордами людей, которым всё равно. Заигрывай. Делай вид, что они тебе нравятся. Все.

Закидываю ножку на перила, выгибаюсь и ловлю восхищенные взгляды. Я вижу, как они плачут от жажды. Мужчины и женщины готовы отдать жизнь за то, чтобы быть со мной, чтобы стать мной. Они даже представить себе не могут, что это означает на самом деле.

Идеализированная, воспетая, вознесенная на пьедестал – в их глазах я королева ночи. Но я всего лишь их часть. Неотъемлемая часть этого организма. Та часть, которая вынуждена ненавидеть, как ненавидит мозг толстухи её дряблые бёдра.