Стив. Инопланетник на Венге (СИ)

Стив, напряженный, натянутый как буксировочный трос, стоял за спиной и сверлил меня взглядом. Я просто ощущала, как в позвоночнике прожигается дыра. Ну ничего, сейчас придем ко мне, и я объясню моему солнышку, что для его сестры попадание в дом к Старшей — это как выиграть джек-пот.

Марисоль:

Эта… стерва! Оставила меня в незнакомом доме, а сама уходила и уводила моего брата, обняв его за плечи и что-то настойчиво твердя при этом. Стив обернулся ко мне, поправляя сумку, и в его взгляде я, по-моему, впервые в жизни, разглядела неуверенность. Брат сомневался, правильно ли он поступает, бросая меня с этой толстой большегрудой курицей, и при этом, как теленок на поводке, шел за капитаншей! Предатель!

Я все-таки оставила маленькую возможность того, что неуверенность была не из-за решения, которое было продумано и входило в план, а из-за сомнения в том, понимаю ли я, как надо себя вести.

Послушной ангелкой, тише воды и ниже травы, хлопая ресничками и строя умилительные глазки — чего тут непонятного. Можно подумать, в наличии были какие-то другие варианты. Разве что сесть на крыльцо и расплакаться, но у меня сейчас от возмущения ничего не получится. Хотя неплохой был бы вариант, курица явно жалостливая, вон как смотрит сочувственно…

— Какой у тебя срок, дорогая?

Я вытерла рукавом предательски увлажнившиеся глаза и, трогательно улыбнувшись и положив одну руку на живот, прошептала:

— Пятый месяц, мэм… Двадцать недель. Я уже чувствую, как малыш шевелится.

— Зови меня Лийзи, дорогая…

Нет, брат, похоже, поступил правильно, оставив меня здесь. Стерве на моего ребенка было абсолютно наплевать, а эта милая женщина начала подробно расспрашивать, как я себя чувствую и когда меня последний раз смотрел врач… Разговаривая, мы зашли в дом, прошли по длинному слегка обшарпанному коридору и оказались в гостиной.

Это была большая прямоугольная комната, обставленная на удивление безвкусно. Прямо по центру комнаты находился длинный деревянный дубовый стол, накрытый скатертью. Вокруг стола стояло множество разных по внешнему виду, да и по стилю стульев. Они отличались обивкой и резьбой спинок, создавая впечатление того, что их снесли со всего дома, не заботясь о том, как они будут все вместе смотреться. От углов, вдоль стены слева, были две не очень крутые лестницы, ведущие на второй этаж. Напротив двери, через которую мы вошли, был еще один вход, или, скорее, выход, по-моему, во внутренний двор. По бокам от него красовались два больших окна, с занавесками, обитыми бахромой, почему-то не сочетавшейся ни с цветом резного диванчика у правой стенки, ни с цветом бахромы на скатерти стола. Диванчик стоял рядом с еще одной дверью, которая, судя по вкусным запахам, скорее всего, вела на кухню. Не вместительный, с изогнутыми ножками, сам по себе он не особо вписывался в гостиную, но, правда, перекликался с парой стульев. Возможно, когда-то они вместе находились в другой комнате, а потом были перенесены сюда. Жемчужиной интерьера было пианино, подпирающее противоположную от дивана стену. Много лет назад, еще до моего рождения, оно имело снежно-белый цвет, сейчас же было обшарпанным и затертым, хотя закрепленные на нем позолоченные подсвечники еще поблескивали на солнце.

Я уселась на один из стульев возле стола и подперла голову кулачками. Дверь во внутренний двор приоткрылась, и на пороге появился молодой парень, почти мальчик, лет так шестнадцати. Увидев меня, он застыл, потом быстро прошмыгнул мимо нас наверх, по одной из лестниц.

— Скажи, дорогая, а отец твоего ребенка — тот мальчик, с которым ушла моя племянница? — спросила Лийзи, устраиваясь на стуле напротив и пододвигая мне деревянную мисочку, наполненную какими-то мелкими оранжевыми фруктами.

Откусив сочную мякоть, я отрицательно помотала головой, и, прожевав, уточнила:

— Нет, мэм… Лийзи, это совсем другой человек. А Стив — мой брат.

Тут сверху по перилам съехала девчушка лет семи, а за ней, перепрыгивая через ступеньки, бежал карапуз, лет четырех-пяти. Выскочив в коридор, эта парочка притаилась у стенки, думая, что мы их не видим.

— Хорошо, дорогая… Очень хорошо! — почему-то обрадовалась Лийз и, заметив, как я изучаю пианино, уточнила:

— Ты умеешь на нем играть?

Мой рот снова был занят вкусным и сочным фруктом, поэтому я опять кивнула. Я не просто умела играть, а закончила музыкальную школу. Сначала меня отдали тому же педагогу, у которого учился и Стив, но та имела дурацкую привычку постоянно сравнивать меня с братом, причем почему-то все время в его пользу. Хотя мама считала, что мы оба играем одинаково хорошо. Маме я, конечно, верила больше, чем какой-то посторонней женщине, но все равно очень расстраивалась и плакала после каждого занятия, пока меня не перевели к другому учителю.

Лийз, встав из-за стола, кивнула в сторону лестниц:

— Пойдем, дорогая, я покажу тебе комнату, в которой ты будешь жить, вместе с моей дочерью. А когда вечером вернется сын, я попрошу его найти ключ от пианино. Надеюсь, ты умеешь его настраивать?