Стивен Джобс: Нарцисс из Кремниевой долины

Подписав сделку, Гил Амелио объявил: «Мы открываем новую главу в истории “Apple”». И так объяснил сделанный сотрудниками компании выбор: «Анализируя развитие операционных систем, мы обнаружили, что “Apple” и NeXT предлагают технологии, продукты и услуги, на удивление дополняющие друг друга. Чем больше мы анализировали продукты наших компаний, тем лучше понимали, что каждая сильна именно в той области, в которой другая сталкивается с проблемами. “Apple” нуждалась в современной операционной системе, а у NeXT уже имелась такая система — с современными сервисами и приложениями; в то же время NeXT очень нуждалась в обширном парке обновлённых персональных компьютеров, a “Apple ” — один из главных производителей...»

Джобс высказался ещё энергичнее: «Значительная часть индустрии уже более десяти лет живёт за счёт компьютера Macintosh (он знал, чем можно гордиться. — Г. П., С. С.). Теперь пришло время новых изобретений. С нашим слиянием передовое программное обеспечение NeXT обручится с мощной материальной базой “Apple”, с её маркетинговыми каналами, чтобы обеспечить по-настоящему революционный прорыв, перескочив через уже существующие платформы. Я по-прежнему питаю к компании “Apple” глубокие чувства, и возможность сыграть роль в формировании её будущего вызывает у меня огромную радость»³⁴³.

Но кто будет определять главный курс?

7 января 1997 года Гил Амелио, президент «Apple», выступил в Сан-Франциско на открытии выставки Macworld. К сожалению, то, что могло стать звёздным часом Амелио, стало его провалом. Длинный доклад разочаровал слушателей. Амелио говорил долго и путано, он вновь и вновь указывал на убытки (120 миллионов долларов в последнем квартале), вновь и вновь демонстрировал уже известные прототипы различных проектов.

После Амелио выступил Джобс.

Буквально за полчаса он объяснил собравшимся, как «Apple» вполне сможет объединить систему Copland с NextStep и создать действительно новую операционную систему — Rhapsody.

Правда, у Амелио был припасён ещё один ход.

Сразу после выступления Джобса он объявил, что другой основатель «Apple» — Стивен Возняк — тоже согласился вернуться в компанию, и тоже в роли советника. «Я рассчитываю, что вместе со Стивом [Джобсом] он будет часто заглядывать к нам. Вроде шмеля, который перелетает с цветка на цветок, перенося немного пыльцы»³⁴⁴.

Амелио был удовлетворён недовольством Джобса.

Но Джобс многому научился. Он хорошо знал правила игры.

«Я буду давать советы Гилу в меру своих сил, — смиренно (смиряя себя, конечно) заметил он, — до тех пор, пока он будет нуждаться в них».

Амелио не возражал.

Уже в феврале он объявил о перестановках в руководстве.

Объявил сам, но многие увидели за всеми этими подвижками волевую рука Стивена Джобса. На руководящие позиции выдвигались теперь ближайшие его соратники, хотя сам Стив пока не получал даже зарплаты.

К Эллен Хэнкок, кстати, он отнёсся как к самому обыкновенному менеджеру. Инженерный опыт Эллен его попросту не устраивал. К тому же он терпеть не мог рядом с собой людей, которым... ну, скажем так, был чем-то обязан... Так что сферу деятельности Эллен поделили между Эви Теваняном, отвечавшим в NeXT за программное обеспечение, и Джоном Рубинштейном, возглавлявшим производство компьютеров.

Вообще сфера деятельности и ответственности людей Гила Амелио была резко сужена, в то время как ставленники Стива выдвигались на ключевые позиции. Приёмы для этого использовались разные. Например, за Марко Ланди, директором «Apple» по маркетингу, оставили только зарубежную торговлю. Это был настолько болезненный удар по репутации Марко Ланди, что он (как и ожидал Джобс) уволился уже через две недели.

Помимо перестановок в руководстве, усилилась корпоративная стратегия сокращений, и отвечал за это теперь (несомненно, по воле Джобса) именно Гил Амелио. Когда в марте 1997 года «Apple» отказалась от услуг почти трёх тысяч сотрудников, недовольство на себе ощутил именно Гил.

Сам Джобс, где только мог, отрицал желание занять должность президента компании. Несомненно, он рвался к ней, но отрицал это. Он опять вошёл в свою прежнюю любимую роль. Он был виден всем. Его видели. Он хотел, чтобы его видели. Он любовался собой. Пусть все в «Apple» знают, от кого в его компании зависит удача, зависит успех.

«Люди хотят видеть во мне нечто вроде Супермена».

Он знал это. Он пронзительно оглядывал собеседников.

12