Стивен Эриксон Кузница Тьмы

- Нет, спасибо. Дай мне сделать еще кое-что, пока готовят ужин. - Однако Драконус колебался. Видя это, Раскан подался ближе.

- Владыка?

- Перекинемся словечком, сержант.

Они отошли, обойдя небольшой холм, на котором стояли руины. Раскан удивился, заметив проход к склону - здесь был вход в могильник. Однако Драконус опередил его расспросы. - Мальчишку нужно предостеречь.

Раскан сразу понял, о чем говорит его господин, и кивнул: - Боюсь, да, лорд. Природное рвение...

- Ее рвение вовсе не "природное", сержант.

Он имел в виду Аратана, но лорд вскрыл истину более глубокую. - Думаю, в этом союзе она жаждет зачать дитя, лорд. Но вряд ли, чтобы занести меч над Домом Драконс.

- Да, согласен - это было бы бесполезно.

Раскан удивился такому комментарию, но не сообразил, какими вопросами прояснить дело. - Кажется, она старше...

- Ей сорок лет от роду, на год больше или меньше. Сможет выносить дитя еще несколько десятков лет, если не более.

- Любовь к детям - вот что исчезает в более старых женщинах, лорд, - заметил Раскан. - Редко кто решается рожать после первой сотни лет. Колеи становятся рытвинами. Независимость сдается в плен скопидомству.

- Не в том исток ее торопливости, сержант.

Раскан не желал оспаривать утверждения господина. Он лишь осмелился довести до Драконуса свои мысли, чтобы лорд смог успокоить его тревоги. Однако стоящий перед ним муж не склонен дарить иллюзии лишь потому, что они сулят утешение. Чуть помявшись, Раскан продолжил: - Кто-нибудь другой стал бы гадать, доводилось ли ей быть матерью прежде. Но на мой взгляд, лорд, у нее тело, уже выносившее дитя и кормившее грудью.

- Нет сомнений, сержант.

- Я готов его предостеречь, лорд. Но это лишь половина проблемы...

- Да.

- Как ее командир, я мог бы...

- Нет, сержант. Ты выказываешь смелость, принимая такое бремя, но не тебе его нести. Я сам поговорю с ней. Ночью, под покровом тьмы. Уведи Аратана подальше.

- Да, лорд. Может, пройдемся по следам?

- Сойдет.

Аратан не мог отвести от нее глаз. Она стала воронкой, вокруг которой он кружился и не мог совладать с затягивающей силой. Да и не особо старался. Казалось, он может исчезнуть в жарких объятиях, сливаясь с ее плотью, ее костями. Ему подумалось: однажды он сможет глядеть ее глазами, как бы поглощенный полностью. И не станет оплакивать потерю свободы, отказ от будущего. Ее вдох станет его вдохом; вкус на ее устах - его вкусом, нежные движения рук и ног - его движениями.

Однажды утром его начнут искать и не увидят следа, ибо он сокроется за веками ее, и она не выдаст, довольная, пышная, насладившаяся. Интересно, гадал он: не есть ли его чувства сама сущность любви?

Аратан раскатал подстилку, поднял гирьки и положил около седла. Он часто думал о Сагандере, о том, каково сейчас наставнику. Кажется странным - доставлять подарки от ученого, оставленного позади. Вся премудрость, коей старик так жаждал, теперь ему не доступна. Незаданные вопросы, неполученные ответы - всё это остается далеко впереди, бесформенное, как облака на горизонте. Гирьки, заботливо уложенные на пыльную землю, кажутся бесполезными. Здесь нечего взвешивать, здесь нечего измерять; здесь, так далеко от границ Куральд Галайна, царит дикость, и она просачивается в каждого.

Он ощущал все течения и временами готов был утонуть, поглощенный чем-то животным, чем-то низменным. Но такая судьба, если поразмыслить, сулит мало потерь - или вовсе никаких потерь. Всё, что он знал, то, откуда он пришел, ныне кажется мелким и банальным. Небо было высоко над головами, равнина не заканчивалась и, двигаясь здесь, внизу, пересекая ее, они проявляли дерзость желаний. Само движение, день за днем, казалось ему величественнее высоких крепостей и разрушенных домов. Он вспоминал, как играл в груде песка за домом, когда был намного младше. Песок привезли для лепящей горшки работницы. Кажется, нужно было добавить зернистости глине, из которой создавали формы для обжига. Песок ощущался мягким, был прогрет солнцем на поверхности, но холоден внизу; он помнил, как лежал на нем, раскинувшись, шаря рукой и смотря, как глубоко погружаются пальцы - а потом набирал полную ладонь и подносил ближе, словно желая похоронить себя.

Путешествие по миру ощущается так же, словно движение - всё, что можно удержать, ухватить и тем самым назвать своим.

Лениво размышляя, следя за раздувающей костерок Ферен, Аратан подумал, будто ему удалось понять природу войны, и мысль его может впечатлить самого Сагандера. Это когда протянута не одна рука; когда возникает спор над желаемым; когда готова литься кровь. Здесь нет ничего рационального. Песок просачивается сквозь пальцы, сыпется вниз из жадных рук, и лежит, когда притязающие уже ушли. Ничего рационального. Просто желание, сырое, как содрогания тела в ночи.

- Аратан.

Он поднял глаза. - Сержант Раскан.

- Свет быстро уходит. Идем со мной.

Аратан выпрямился. - Куда мы?

- Назад по следу.

- Почему?

- Потому что я так хочу.