Стивен Хокинг. Жизнь среди звезд

Трудно обсуждать зарождение Вселенной, не затрагивая концепции Бога. Мои исследования происхождения Вселенной находятся на грани науки и религии, но я предпочитаю держаться научной стороны этой грани. Весьма вероятно, что пути Господни невозможно описать законами науки. Но в таком случае придется исходить из своих личных представлений.[67]

А на это Хокинг никогда не соглашался.

Когда его спрашивают, есть ли противоречие между религией и наукой, он обычно приводит тот же довод о личных представлениях и утверждает, что подлинного конфликта здесь нет. «Если встать на такую точку зрения, получается, что Ньютон не смог бы открыть закон всемирного тяготения», – отвечает Хокинг на вопрос о том, можно ли считать науку и религию конкурирующими мировоззрениями.[68] И как нам в свете дилеммы Стивена и Джейн понимать знаменитый последний абзац «Краткой истории времени»?

Но если мы все же построим полную теорию, то она со временем должна стать понятна – если не касаться частностей – всем, не только ученым. И тогда мы – философы, ученые и обычные люди – сможем принять участие в дискуссии о том, почему существует Вселенная и почему существуем мы сами. Если мы найдем ответ на этот вопрос, это ознаменует триумф человеческого разума: ведь мы поймем, чего хочет Бог.[69]

Похоже, наука когда-нибудь даст ответ на вопрос «как», но так и не объяснит, «зачем».

Однако, несмотря на подобные высказывания, Джейн всерьез тревожило, что ее муж, по всей видимости, пытается искоренить из своих представлений о Вселенной всякую потребность в Боге. А поскольку слава и влияние Хокинга росли, Джейн полагала, что эта проблема усугубляется. Впрочем, едва ли она всерьез считала, что его труды – это антирелигиозный крестовый поход или что его цель – убедить верующих, что они заблуждаются. Просто ей казалось, что в его вселенной чисто математические рассуждения позволяют обойтись без Бога.

У него есть особенность мышления, которая все сильнее огорчает меня и с которой мне трудно уживаться. Это ощущение, что если все сведено к рациональной математической формуле, значит, это истина в последней инстанции. Он углубляется в области, которые очень важны для мыслящих людей, в области, которые могут выбить у человека почву из-под ног, – но он в этом не компетентен.[70]

Но кого можно назвать в этом компетентным? Ведь религия, кроме всего прочего, дело сугубо личное. Разве главы всевозможных церквей знают о происхождении Вселенной и смысле жизни больше ученого? Почему, собственно, Стивен Хокинг не имеет права говорить о Боге, поскольку не компетентен в этом вопросе? Чем он хуже любого другого – если уж на то пошло, любого папы римского? Разве служители Божьи были правы, когда приговорили Галилея к одинокой несчастной старости? Разве правы они были, когда сожгли Джордано Бруно за то, что он посмел предложить альтернативный взгляд на Вселенную? Разве справедливы все религиозные войны в истории человечества – войны, которые не привели ни к чему, кроме горя и ужаса? Много ли компетентности проявила официальная религия в этих обстоятельствах?

Джейн не имеет естественнонаучного образования и не способна разделить научных представлений своего мужа, их он может обсуждать лишь с коллегами-профессионалами. Джейн говорила:

Как я жалею, что не знаю математики! Я могу воспринимать работы Стивена лишь на уровне картинок. Он вынужден объяснять все на пальцах, чтобы я хоть что-то поняла. Что ж, ему это полезно.[71]

Раньше это никого не тревожило, но когда Джейн поняла, что Хокинг приближается к территории, философские основы которой опасно близки к ее личным верованиям, это, вероятно, очень напугало ее.