Сто бед

Млада промыла остаток уха ракией. От боли у Косты выкатилась слеза и упала в колодец. Коста проследил ее падение до самого дна, потому что это помогло ему утаить от Млады, что ему больно. Когда капля коснулась поверхности воды, он улыбнулся. Млада как раз сделала первый стежок, приладила мочку на место. Коста не сводил глаз со дна колодца. С того места, куда упала слеза, взлетела белая бабочка. Едва коснувшись воды, она начала постепенный подъем из глубины, чтобы в конце концов устроиться на плече Косты. Млада закончила шить.

И снова Коста уселся на осла задом наперед с полными флягами, а на сей раз еще и с перевязанной головой. Он смотрел на оставшуюся в одиночестве Младу. Она двумя руками удерживала собаку и не могла помахать ему. А это было бы так естественно для безумно влюбленного человека, на что ясно указывало выражение ее лица.

Грунтовая дорога, пользоваться которой осмеливались лишь змеи, Коста и его осел, была пуста. Исчезли даже орлы, обычно парящие над ней. Коста замедлил шаг, успокоил своего скакуна, набрал полные пригоршни молока. Словно деревенский сеятель, выплеснул молоко на дорогу. Почему, он и сам не понял, но это движение вернуло ему спокойствие, и на лице засияла улыбка. Он знал, что зарождающаяся любовь станет безудержной. Показался край плоскогорья, потом появился спуск к Увийеце. Коста устроил привал. Бинокль ему не понадобился. Некоторое время Коста сидел, повернувшись спиной, потом оглянулся. Без всякого бинокля он увидел, как змеи – теперь их уже было пять – пьют молоко. Одна, самая большая, только что выскользнувшая из камней, сильно отличалась от остальных. Косту поразила ее голова.

На подступах к деревне стояла тишина. Вдали слышались редкие залпы неприятельской армии. Окопавшись в лощине, артиллеристы постреливали из старой пушки, а защитники Увийеце наносили ответные удары по лагерю противника. Коста подошел к кухне с черного хода, разгрузил осла и опорожнил фляги. Почти невидимые в облаках пара поварята ворочали в котлах огромными ложками. Один из них помахал, чтобы привлечь внимание Косты, и вытащил из кармана деревянную губную гармошку:

– Послушай-ка!

Парнишка заиграл. Окутанный облаками пара, он вдруг показался Косте свободным от бремени войны пришельцем из иной реальности. Он так виртуозно вел мелодию, отбивая такт ногой и сопровождая ее движением всего тела, что присутствующим казалось, будто перед ними исполняют современный танец. Сперва Коста тоже отбивал такт ногой, потом вытащил казу и принялся на своей дудке наигрывать знакомый мотив. Неожиданно сцена превратилась в цирковой номер, и под грохот пушек в заполненной паром кухне началось веселье.

Той же ночью на смену взрывам снарядов пришел первый осенний дождь; он лил без передышки. Плохая погода на время прервала войну. По утрам деревенские женщины ходили на виноградники собирать урожай, а потом сразу наполняли чаны спелыми гроздьями. Завершив эту работу, они ногами давили виноград, пока мужчины готовили жбаны для вина. Это был единственный признак наступившей осени.

С первыми лучами зари Коста и его осел отправились в деревню за молоком для защитников Увийеце. Коста смотрел в землю перед собой. Загадочная улыбка позволяла предположить, что он знает, что змеи уже поджидают его на пути.

Поднявшись на взгорок, он поискал глазами Младу. Тщетно. С молоком утренней дойки его поджидала старуха!

Она недружелюбно взглянула на парня.

– Вы сегодня одна? – спросил Коста.

– Да!

– А Млада где?

– Вернулся Зага, мой сын. Так что теперь даже не думай! Они давно не виделись!

– А, ну ладно.

– Забирай молоко и убирайся! И попусту не оборачивайся!

Пока старуха переливала молоко из ведер во фляги, в зарешеченном окне мелькнуло лицо Млады. Девушка смотрела на Косту. Она была печальна, но казалась еще краше, чем прежде. «Это потому, что она за окном? Или стекло смягчает черты лица?» – размышлял Коста, уверенный, что созерцает вечную красоту. Дыхание его участилось, лицо осветилось улыбкой. Поймав взгляд Млады, молодой человек браво подкрутил ус и ушел. Его провожали суровый взгляд старухи и улыбка Млады. Стоя за окном, девушка не сводила с него глаз. Когда Коста вышел на плоскогорье, где хозяйничали змеи, ему вспомнилась мелодия, которую накануне вечером играл поваренок. И он, вертясь и подпрыгивая, пустился в пляс. Достав казу, Коста сыграл песенку поваренка. А затем, не прерывая танца, полными горстями налил молока змеям.

– Змеиная дорожка! – в полный голос провозгласил он.

Когда Коста с легким сердцем подошел к склону, змеи не показались ему такими маленькими, как в первый раз.

– Никогда такого не видел! – сказал осел. – Настоящее чудо!

– Что ты сказал?

– Никогда такого не видел! Настоящее чудо!