Сто дней до конца света (СИ)

Финн смотрел, как солнечные лучи пробиваются сквозь шторы и переливаются на темных локонах Рейвен. В такие моменты он как никогда ясно осознавал, что любит ее и жалел лишь о том, что раньше это чувство было еще сильнее. Он боялся, что однажды оно просто испарится.

— Как думаешь, в НАСА и по литературе устроят экзамен? — спросил он.

— Очень сильно в этом сомневаюсь, — Рейвен покачала головой, — там ведь только собеседование, и прийти может любой. Хорошо, если это будет гений технических и естественных наук, подкованный в литературе и бегающий стометровку на 3 секунды быстрее, чем ее парень, — она крутанулась на стуле и, подняв руки, показала большими пальцами на себя, — но совсем не обязательно.

Финн сделал вид, будто собирается запустить в Рейвен книгой, и они оба улыбнулись.

— Твоя очередь, — напомнила она.

— Тебя тревоги не гнетут?

О чем и как ты грезишь тут?

Побыв за дальними морями,

Ты здесь, среди дерев, с цветами.

Ты странной бледности полна.

Наряд твой странен. Ты одна.

Странней всего, превыше грез,

Длина твоих густых волос.

И все объято тишиною

Под той торжественной луною.

Спит красота! На долгий срок

Пусть будет сон ее глубок!

Молю я Бога, что над нами,

Да с нераскрытыми очами,

Она здесь вековечно спит,

Меж тем как рой теней скользит,

И духи в саванах из дыма

Идут, дрожа, проходят мимо.

Любовь моя, ты спишь. Усни…

— Ну да, поспишь тут, — перебила его Рейвен, — нужно будет вызубрить всю физику черных дыр до прихода Синклера.

— Уверен, ты знаешь о ней уже больше, чем твой репетитор. Хей, — Финн снова приподнялся и сел на край кровати, — идея была в том, что Синклер подтянет твои знания, вам ведь не обязательно устраивать каждый раз интеллектуальную дуэль.

— Как это не обязательно? — изобразив искреннее удивление, спросила Рейвен и снова обернулась.

— Или нет, — ретировался Финн, разведя руки, — но я вижу, как у тебя уже голова плавится на солнце. Может, пойдем побегаем?

— Уже оправился от вчерашнего унижения? — в голосе Рейвен появился задор.

— Да мне не в тягость, правда, — ответил Финн, — к тому же, недостаток в скорости я восполняю тебе ночью… — он посмотрел в сторону и нахмурился, — как-то это не так прозвучало.

— Хорошо, я за, — посмеявшись, сказала Рейвен, и захлопнула ноутбук.

— Эй, ты кое-что забыла, — он протянул ей книгу, — Эдгар бы такого не одобрил.

Рейвен с вызовом приняла книгу, пробежалась пальцем по строчкам, чтобы найти нужную и, после небольшой паузы, начала читать:

…Усни

На долги дни, на вечны дни!

Пусть мягко червь мелькнет в тени!

В лесу, в той чаще темноокой,

Пусть свод откроется высокий,

Он много раз здесь был открыт,

Принять родных ее меж плит —

Да дремлет там в глуши пустынной,

Да примет склеп ее старинный,

Чью столь узорчатую дверь

Не потревожить уж теперь —

Куда не раз, рукой ребенка,

Бросала камни — камень звонко,

Сбегая вниз, металл будил,

И долгий отклик находил,

Как будто там, в смертельной дали,

Скорбя, усопшие рыдали.

***

Каждый вздох для миссис Карденас теперь давался с трудом. Каждый раз, когда ее грудь слабо вздымалась, по палате разносился хрип. Иногда она начинала бормотать что-то на испанском, но Эбби едва ли могла ее понять.

Она лечила эту женщину в течение полугода и теперь сама уже утратила надежду что-либо сделать — болезнь медленно, но верно забирала ее. Когда так долго борешься за чью-то жизнь, то воспринимаешь все близко к сердцу. По счастью, Эбби Гриффин была матерым врачом, прошедшим уже через все, что только могла подкинуть судьба в больнице, и умела быстро приходить в себя после потери пациентов.

Она вышла из палаты и аккуратно прикрыла дверь. Дернулась было к проходной, чтобы попросить вызвать сюда родственников миссис Карденас, но вовремя остановилась, напомнив себе, что у пожилой женщины вся родня была в Доминикане. Эбби подумала о своей семье, на которую всегда могла опереться. Даже на Джейка, пусть их отношениям явно настал конец, но все же он был родным и близким. Давно было пора развестись, но то ли из-за дочери, то ли в силу привычки они оба не решались сделать первый шаг. Все было бы проще, встреть кто-нибудь из них кого-нибудь на стороне, но Эбби металась между работой и домом, не оставляя себе времени даже на мысли об этом, а Джейк считал такое поведение недостойным. Она потерла пальцами виски и прошлась до ближайшего окна. Небо начало окрашиваться в оранжевый свет — лучший момент дня, который она старалась всегда хоть мельком уловить.

— Доктор Гриффин? — послышался сзади нее голос.

Это был Джексон, ординатор, самый талантливый из ее протеже. Еще какой-то год, и он станет настоящим врачом.

— Что случилось, Джексон? — она внимательно посмотрела на него. Вид у того был обеспокоенный.

— Там… — он сглотнул, — мой вчерашний пациент, у него странные симптомы.

— Это какие же?

— Жар, головная боль, и он… — Джексон пощелкал пальцами, — говорит, что его как будто стеклом набили и теперь все рассыпается.

— Поэтично, конечно, — сухо заметила Эбби, — но все-таки дерево, выросшее на голове — это необычный симптом, а не жар и головная боль.