Сто дней Наполеона

Жители австрийской столицы, до сих пор наблюдавшие, как участники Конгресса развлекались, как они разъезжали в своих красивых каретах на балы и банкеты, - а в январе им даже довелось увидеть, как августейшие монархи правили своими санями, - ныне забавлялись непрерывными военными парадами и звуками бравурной музыки. Герцог Веллингтон отправился принимать командование армиями в Нижние страны, но царя Александра ежедневно видели облаченным в австрийскую униформу, в которой он принимал приветствия полков, шедших на войну.

Герцог Веллингтон достиг Брюсселя 4 апреля; он хорошо знал этот город, так как ребенком прожил в нем два года. Он родился в 1769 году, тремя месяцами раньше Наполеона, и время между 1781 и 1784 годами провел в Итоне. Затем мать отвезла его в Брюссель, где его образование продолжилось под руководством личного наставника. В возрасте семнадцати лет он поступил во Французскую военную академию в Анжере, а на следующий год начал свою военную карьеру в британской армии.

Ситуация в Нижних странах была тревожной, и, если бы Наполеон сразу направился в Брюссель, шансов на успешное сопротивление быть не могло. Блюхер, который должен был объединить силы с Веллингтоном, был еще в Берлине; можно было привлечь лишь несколько английских отрядов, да и те были рассредоточены на огромной территории. Герцог осмотрел позиции и 5 марта написал начальнику штаба Блюхера генералу Гнейзенау, сообщая ему о своих ресурсах и предлагая прусской армии присоединиться к нему перед Брюсселем, разместившись без промедления вдоль Мёза (Мааса) и разделившись между Шарлеруа, Намюром и Хёем. Такие сведения, как, например, об обстановке, количестве и намерениях противника, очень неопределенны, сообщал он; но ему представлялось, что союзники должны быть готовы отразить неожиданный удар, который Наполеон может нанести в любой момент.

Графу Батерсту, государственному секретарю по иностранным делам, он написал на следующий день, выражая озабоченность тем, что в Англии делается не все возможное для отражения внезапной атаки. Войска не были должным образом организованы и, к сожалению, не были способны поддержать репутацию своей страны на континенте.

В Англии солдаты только ждали приказа высадиться на континент. Многие из них были бездомными молодыми людьми, которых сокращение армии пугало больше, чем обстоятельства мирного времени, которым приятно было вновь почувствовать свою востребованность, и они ждали новой заграничной кампании еще и потому, что стояла прекрасная погода. Однако, хотя отряды были подготовлены и очень умелы, те, кто ими управлял, были еще погружены в апатию, и терпение Веллингтона подверглось серьезному испытанию в последующие недели.

За пределами военных кругов возобновление войны воспринималось с ужасом, хотя почти все полагали, что она неизбежна. "Англия погружена в меланхолию, - писал Хобхаус 23 марта. - Все нужно делать заново, мы прожили двадцать пять лет впустую, мы, так сказать, банкроты власти и должны заново бороться за существование. У меня плохие предчувствия..."

7 апреля сообщение принца-регента обсуждалось в палате общин. Сухопутные и морские вооруженные силы Его Величества должны были быть увеличены, и регент считал своим долгом немедленно вступить в переговоры с союзниками Его Величества в целях объединения усилий для защиты Европы. Сэр Фрэнсис Бёрдетт (член парламента от радикальной партии, который в 1810 году сделал себе имя, возглавив агитацию против спикера и палаты общин, а также долгое время бывший противником войны с Францией) заявил, что, по его убеждению, Бонапарт был избран народом Франции и что любая попытка реставрации Бурбонов будет несправелдивой и безнадежной. Он опасался войны, которой не будет конца. Мистер Сэмюэл Уитбред обвинил герцога Веллингтона в подписании Талейрановой декларации от 13 марта{66} и обратился к принцу-регенту, умоляя его "милостиво изволить приложить самые ревностные усилия, дабы сохранить мир в этой стране", пока его еще можно было поддерживать. Однако это предложение было отклонено, и из ответа лорда Каслри на выступления обеих сторон палаты стало ясно, что английский кабинет настроен на войну. Поскольку Наполеон не заслуживает доверия, сказал он, и действует только в своих личных интересах, вопрос должен быть решен с позиции силы, а не доверия его слову. Война неумолимо приближалась, и солдат уже посылали через пролив в Бельгию.

На следующий день после дебатов в парламенте взвод конной артиллерии, расквартированный в Кольчестере, получил приказ выступить по направлению к Харвику и оттуда отправиться на корабле в Остенде. "Приказ, - сообщает генерал Мерсер, в то время капитан этого взвода, которому тогда было тридцать два года, - был получен с искренней радостью офицерами и солдатами, готовыми ввергнуть себя в опасность и кровопролитие в надежде добыть славу и почет". Начиналась война, французские солдаты жаждали отомстить за свое недавнее поражение, а английские солдаты стремились преподать Бони, Корсиканскому дьяволу, урок, который он не забудет.