Сто дней Наполеона

- Уверен в этом, милорд.

- Отлично, тогда держите обзор и цельтесь хорошенько.

Мерсер описывает свое мимолетное впечатление о Наполеоне: "Я давно мечтал увидеть Наполеона, этого могучего воина, этого удивительного гения, имя которого было известно всему миру. И вот я его увидел, и было нечто возвышенное во встрече, с которой мало что могло сравниться. Небо с самого утра было покрыто облаками, и в этот момент предо мной предстало необычайное зрелище. Огромные массы грозовых туч, самой глубокой, чернильной темноты, с ясно очерченным нижним краем, который клонится книзу, словно с минуты на минуту лопнет, нависали над нами, погружая наши позиции и всё вокруг в глубокую и мрачную темноту, в то время как отдаленные холмы, на которых только что находилась французская армия, еще купались в великолепном солнечном сиянии. Лорд Эксбридж еще договаривал свои слова, когда один всадник, за которым тут же последовали еще несколько, взошел на плато, которое я перед тем покинул галопом; их темные фигуры, выдвинутые вперед четким рельефом на фоне освещенной дали, казались гораздо ближе, чем были на самом деле. Какое-то время они стояли и рассматривали нас, пока несколько эскадронов быстро поднимались на плато, лорд Эксбридж закричал "Огонь! огонь!", и, дав общий залп, мы быстро повернулись, отступая, а они ринулись вперед при поддержке нескольких пушек конной артиллерии, открыв по нам огонь, не давая закончить маневр, но без особого результата, поскольку задело лишь слугу майора Уинэйтса, его ранило в ногу осколком гаубичного снаряда".

Внезапный рев пушек, нарушивший напряженную тишину, перебил сильнейший удар грома над головой, и одновременно ослепительно сверкнула молния. Сиборн описывает это так: "Казалось, на некоторое время тихий воздух поразила контузия от электрической вспышки, произведенной мощно заряженной массой сверху. Раздался оглушительнейший удар грома, за которым мгновенно последовал дождь, который по силе был не хуже любого тропического. Через несколько минут земля настолько пропиталась влагой, что быстрое продвижение кавалерии стало крайне неудобным".

Наступление, к которому готовился Вивиан, теперь было невозможно, и он последовал за Ванделёром и его гусарами на север к Женаппу, в то время как капитан Мерсер поспешил в тыл вместе с солдатами, пушками и лошадьми, по пятам преследуемый Сюберви и Домоном. Как это часто бывает в минуты особой опасности, Мерсер необыкновенно точно запомнил все вокруг. Он пишет: "Грандиозность этой сцены была неописуема. Молния обгоняла молнию, раскаты грома были длительными и страшными, в то время как, словно в насмешку над стихиями, французские пушки продолжали издавать слабые вспышки и почти неслышные звуки разрывов, - их кавалерия очертя голову неслась вперед, добавляя свои крики к реву сверху. Мы, сломя голову, летели сквозь бурю, уповая достичь изгороди домов какой-нибудь деревушки, а лорд Эксбридж гнал нас вперед, крича: "Скорее! Скорее! Ради Бога, быстрее, или вас догонят!""

Начав преследовать Мерсера и Вивиана, Наполеон отстал, чтобы дать приказ д'Эрлону последовать за французской кавалерией со всей возможной поспешностью. 2-й корпус под командованием Рейля должен был следовать за д'Эрлоном, Лобау - позади него, а гвардия - замыкать арьергард с оставшейся кавалерией на флангах.

Таким образом, вся французская армия, помимо тех, кто остался в районе Шарлеруа или был отослан вместе с Груши, должна была растянуться в нескончаемую вереницу по брюссельской дороге. Теперь Наполеон галопом скакал вперед с кавалерийским эскортом и батареей конной артиллерии, чтобы встать во главе колонны. Было около половины четвертого; проливной дождь быстро охлаждал горячий летний воздух и сокращал видимость до нескольких ярдов.

В это время на перекрестке около Сомбреффа Груши сквозь шторм наблюдал за подходом начала длинной колонны Вандамма. Ему принесли донесение от Эксельманса, подтверждающее наличие большого числа пруссаков в Жанблу; Пажоль снова сообщил, что пруссаки отступают к Намюру и Лувену. Груши приказал корпусу Вандамма маршировать к Жанблу; за ними следовал корпус Жерара. Дорога на Жанблу даже в лучшие времена была плохой; сейчас она превратилась в глубокое и топкое болото. Механики с трудом могли заставить артиллерию двигаться; пехота, которой приказали пересечь поле, двигалась болезненно медленно, утопая в грязи, застревая, проклиная всё и вся и теряя обувь.