Сто двенадцатый коридор

Александр с вожделением замычал:

– Копченую скумбрию с вареной картошкой. И огурчики.

Доктор заликовал:

– Как же-с, как же-с. И от рюмочки коньячку не откажешься, а?

– Ну, натурально, доктор.

Доктор деловито сказал:

– Могу предложить витаминный комплекс, фруктозу и овощную вытяжку в знак особенного благоволения. Надо, дружочек, сначала твою пищеварительную систему активировать, тебя ведь три месяца из шприца кормили.

Он обратился к медсестре:

– Покормите его, Антонина Васильевна. А то сейчас академики набегут, черти б их взяли. Начнут свои ученые турусы разводить.

Матвеич, как всегда, оказался прав. Палата вскорости заполнилась учеными мужами, которых доктор не выносил. Александра начали осматривать, мало не под микроскопом, зондировать, сканировать, клеить датчики и задавать глупейшие вопросы. Впрочем, ревнивый Иван Матвеич очень жестко отвел им полчаса и по его истечении бесцеремонно выпроводил ученую братию. Повытаскивал из контрольной аппаратуры носители с записями, подмигнул Александру и ушел довольнешенький.

Поправлялся он быстро. Против ожидания помнил все, что с ним произошло до мельчайших подробностей, но эти, совсем недавние и трагические воспоминания, словно лежали в некоей папке. Знаешь, что она лежит в каком-то ящике, но доставать ее совершенно незачем. А попадется на глаза – равнодушно затолкаешь ее под разную дребедень, которая горой там лежит. Это равнодушие очень удивляло Александра. Он подумывал, не обошлось ли тут без Матвеича? Впрочем, быстро забывал об этом. Посетителей к нему не пускали, телевизор смотреть не разрешали. Зато видеотека в госпитале была превосходная и Александр, впервые за долгие годы, с наслаждением пересмотрел любимые с детства фильмы. А также много новых, о существовании которых и не подозревал.

Доктор навещал его каждый день, осматривал, насвистывая веселенькие маршики, помалкивал, если не считать одобрительных междометий. Наконец разговор состоялся.

– Ну что ж, Саша, я тобой доволен. А пуще того, собой, ибо прибыл ты сюда в таком виде, словно тебя из бетономешалки вытащили. Я имею в виду твое внутреннее состояние. Ты и не человек был вовсе, так, куча нервного хлама. Досталось тебе. Впрочем, сам виноват – не хрен было в джамп без амортизатора лезть. Я понимаю, что необходимость жестокая штука, но никакая нужда не может заставить человека совершать такие самоубийственные поступки. Прибавь к этому чудовищное нервное напряжение. И, главное, что там с тобой произошло. Этого, брат, даже для быка многовато.

Ты у нас паренек сообразительный, догадался, верно, откуда твое спокойствие? Грешен, грешен. Я немного покопался у тебя… – он слегка постучал согнутым пальцем по лбу Александра, – ты уж извини за вторжение. В общих чертах по данным бортовых документов и из рассказа Куртье, я осведомлен о том, что произошло. Пришлось выставить защитный блок, иначе твои воспоминания тебя бы сожрали.

Он потер крепкий затылок.

– Я этот блочок таким образом настроил, чтобы крепость его со временем уменьшалась – необходимо, чтобы мозг сам активировал сопротивление. Словом, для тебя должно пойти все совершенно естественным путем. Но беда в том, что никакой блок тебя на сто процентов не защитит – слишком свежи еще тяжкие воспоминания. Посему я и предпринял драконовские меры изоляции. Но жизнь штука такая – всего не предусмотришь. Поэтому я тебя в эти тайны и посвящаю – при пробое старайся держаться молодцом. Главное, переключайся на мысль о том, что все уже позади. Ты жив и здоров, задание выполнил. Позже просмотришь материалы – мировая пресса уже сделала тебя человеком года. Начальство на седьмом небе, а как же – под чьим крылом такой орел вырос?

Прибавь к этому просто колоссальную премию Совета Внутрисистемных корпораций, – он протянул Александру изящный футляр. Под прозрачной крышкой с черно-золотым логотипом Совета, на алом бархате лежали золотая карта и чековая книжка.

Доктор мастерски продудел на губах туш и крепко пожал ему руку:

– Поздравляю тебя, Саша. Мало кому из наших такая честь выпадала. Но и это еще не все. Тут к тебе ломится толпа народу. Всякого… Я разрешил два посещения. Первое: посол Франции вручит тебе орден Почетного Легиона, – доктор крепко потер лысину, засмеялся, – как-то трудно, знаешь ли, отказывать послу. Второе: Кривцовым я тоже не смог отказать, они, бедняги, извелись. Как узнали, что ты очнулся, так Алена полчаса рыдала, не могла успокоиться – так переволновалась. У тебя прекрасные друзья. Ну а насчет остальных, смотри сам. Список тебе дадут – выбирай.

Доктор ощутимо замялся:

– Теперь, Саша, самое неприятное. Ножку я тебе подправил, хотя дела там нехороши были – в верхнем слое скафандра здоровенная дыра. Хорошо, что он новой конструкции, с большим числом внутренних перепонок, отсекающих поврежденные части, иначе бы труба дело. Хромоты почти незаметно будет. Но… – доктор помолчал, – летать тебе уже не придется. С летной работы ты списан стопроцентно.

Александр с глубокой симпатией смотрел на доктора: