Сто глупых идей

Полина судорожно вдохнула и выжидающе замерла, точно я должен был вынести некий вердикт, смертельный приговор. Рванувшись вперед, я просто крепко прижал девушку к себе, в бесплодной попытке перенять всю ее боль, освободить ее душу от этого многотонного камня.

- Вы ни в чем не виноваты, Полина! Вы как раз та самая, здоровая личность, за которой бегает толпа зараженных людей. Причем во всех смыслах зараженных. Чувство вины - самая могучая деструктивная программа после страха, и ее намеренно внедряли в ваше биополе, в ваше сознание и подсознание. А вы защищались, все ваши слёзы и скандалы - естественная, защитная реакция организма, которую зараженные "близкие" люди пытались "вылечить", а вернее - сгубить, уничтожить ваш природный иммунитет. 

- Да, вы правы. И знаете, за мной еще одно признание: у меня никого нет, - в завершение своей исповеди поведала Полина, и теперь уже камень свалился с моих плеч, отчего я признался в ответ:

- И у меня.

- А как же ваша жена, которая должна приехать? – оторвав от моей груди своё заплаканное лицо, вскинулась Полина. – Вы обманули!

- Как и вы. В какой-то момент я устал от всех этих брачных предложений и решился на аферу. Фактически любая моя знакомая и особенно их семьи, а также те, кто руководят подобными семьями сверху, рассматривали меня с точки зрения выгодного приобретения, будто я - раб на невольничьем рынке или шахматная фигура. Здесь есть, конечно, зерно правды, но всё же я пытался, как вы говорите, барахтаться и царапаться. Я знал, что на мой зов о помощи люди не придут, у нас с ними совершенно разный диапазон волн и частот. 

- А кто придет? – тихо, спустя минуту тишины, боязливо выдохнула Полина.

- Высшие сущности, с иным видением мира, запредельным... – посмотрел я на эту восхитительную женщину и, уже не в силах сопротивляться самому себе, накрыл ее губы поцелуем. 

Подумать только, я никогда в жизни так откровенно не целовался! Откровенно не в смысле развратно, а в смысле открыто, когда ощущаешь целостность исключительно от близости конкретного человека. Без всякого самообмана, без всякого «приятно, а остальное стерпится-слюбится» или «неплохо, но можно было бы и получше».

Многие задаются вопросами: что есть настоящая любовь, как не ошибиться в выборе, как потом не развалить семью, не бросить детей, не предать самого себя? Ответ настолько прост и очевиден, что даже смешно! Просто нужно спросить себя: «А готов ли я пойти за ней в Ад и после ни разу не пожалеть об этом? Готов ли я взойти ради нее на костер, чтобы она продолжала жить и здравствовать? Буду ли я так же влюблен спустя тридцать лет? Смогу ли подставиться под пулю, например, чтобы не спонтанно, не на эмоциях, а осознанно закрыть эту женщину собою? А она? Посмотри на нее! Она пойдет за тобой в Ад? Она закроет тебя от пули? Она взойдет на костер, лишь бы сохранить тебе жизнь?». То, что для нас бесценно – это жизнь. Но наш инстинкт выживания и самосохранения замолкает, преклоняя колено исключительно перед одним единственным феноменом на всем белом свете – перед настоящей Любовью. Или фанатизмом, конечно. Вот только Любовь от фанатизма отличается именно целостностью, неоспоримой и равноценной взаимностью.

Из-под трепещущих ресниц Полины вновь побежали слёзы, но то были слёзы счастья и узнавания, долгожданного признания и душевного единства: они звучали иначе, не так, как прежние. И я поклялся себе, что ни за что на свете не стану причиной тех ее слёз, что пели горькую песню, полную отчаяния и сердечного одиночества.

«Да, я пойду за тобой в Ад. Всё равно где, лишь бы с тобой и до самого Конца! » - осознал я, и мой взгляд сам поведал об этом Полине. Тогда в ответ я поймал такой же взгляд – горящий неземным светом и раскрывающий самый прекрасный из всех райских цветов: ее сердце.

Глава 15

Мне казалось, что я не имею право на новые отношения, пока не изжила из себя старые, но так сладостны были его губы, так бесконечно радостно стало в сердце! Однако совесть требовала полной откровенности, в то время как разум вещал о невозможности и ненадобности. Все мои подруги, абсолютно все, как одна, утверждали, что я не смогла после развода построить отношения из-за того, что стремилась к откровенности. По их мнению, мужчины не терпят рассказов о других мужчинах, их это моментально отворачивает от женщины, и любые отношения им становятся неприятны. Тогда я задумалась: «А почему они сами закрывают глаза на то, что стремятся спать со всеми подряд, если им так необходимо быть первыми и единственными? Откуда тогда эта дурацкая сказочка про «опыт» и «нагуляться», если совесть каждого мужчины твердит об обратном?». И я не придумала ничего лучше, как до полной кучи своих неудач выдать свои умозаключения и Эрнесто.