Сто и одна ночь

— Я люблю тебя, — говорит Глеб — и прикладывает палец к ее губам.

Пусть молчит. Он и так все знает.

Она никогда не была его — и не станет. То, что Ксения чувствует к нему — не любовь — что-то иное, менее острое и сильное, но тоже важное. Этого достаточно для счастья.

— Люблю… — целует ее лицо. — Люблю… — Спускается по шее, касается губами ключиц, груди, прикусывает ее затвердевшие соски — и снова прикрывает глаза, доведенный до предела ее стонами. — Я никуда не уйду, пока не изучу каждый твой миллиметр… Пока не насыщусь тобой…

— Ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь, милый…

Я просыпаюсь, но глаза не открываю — почему-то это очень тяжело сделать. Лежу на боку и, не шевелясь, пытаюсь понять, что изменилось в моей комнате. Вместо пододеяльника чувствую нежную шершавость пледа. Под щекой не наволочка, а, кажется, подушка из меха — когда она у нас появилась? Запах совсем незнакомый — свежеспиленного дерева. А моя рука лежит на… бедре Графа!

Сердце тотчас же подскакивает к горлу. Я вспоминаю все, что произошло этой ночью. Теперь я не открываю глаза лишь потому, что мне страшно это сделать.

Пока я рассказывала историю, мы распили с Графом полбутылки текилы. Потом я оказалась рядом с ним у камина, на шкуре медведя. Случайно развернула наполненную рюмку — за что получила шлепок по попе. Затем мы пили на брудершафт. Затем — ругались и жарко мирились. Потом играли в карты на желание — и Граф проиграл — подозреваю, нарочно. Но, судя по выражению его лица, желание я загадала не то, на которое он рассчитывал: мы прикончили бутылку, лежа на разложенном диване, дважды посмотрев на лэптопе мой любимый фильм «В джазе только девушки».

Текила превратила меня в счастливую недвижимую амебу. Помню, моя голова лежала на коленях Графа, его ладонь гладила мое плечо. Кажется, он пробовал проявить более настойчивые знаки внимания, но я была не в состоянии поддержать его порыв.

Мне было уютно, спокойно — но сердце колотилось. Я чувствовала себя на своем месте — и, в то же время, казалось, я всего этого не заслужила. Я смеялась над шутками Джо и Джерри, которые слышала уже сотню раз, а в голове сквозь туман пробивались мысли о кольце… А потом сознание просто выключилось.

И вот теперь наступило утро.

Чувствую, как Граф перекладывает мою руку на кровать. Я вяло протестую — и то лишь в мыслях. На большее пока просто нет сил. Слышу — или мне кажется — что Граф приоткрывает окно. Нет, не кажется, — тонкая струйка прохлады уже льется на мое плечо. Морщусь вместо того, чтобы натянуть повыше плед. Хочу лежать, не двигаясь, — вечно.

Сонное сознание вяло фиксирует: Граф очень тихо опускается на кровать. А потом с меня начинается медленно сползать плед.

— Эй… — я то ли шепчу, то ли просто шевелю губами.

Ответом мне служит нежный поцелуй в ключицу. Теплые губы Графа словно оставляют отпечаток у меня на коже — и это заставляет меня осознать, что из одежды на мне — лишь комбинация.

Поцелуй в плечо… Ниже по руке… Еще один… Поцелуи сползают вместе с пледом. А затем вверх ползет комбинация — и все повторяется.

Я полностью проснулась, но все еще притворяюсь спящей — потому что трусишка. Страшно лежать перед мужчиной полностью обнаженной. Страшно так сильно его желать.

Кончики моих пальцев все еще холодные из-за приоткрытого окна, но внутри все кипит, как в жерле вулкана.

Граф ложится позади меня, прижимается ко мне, словно хочет согреть, — и я осознаю, что он тоже полностью обнажен. Дрожу. Но это не имеет никакого отношения к холоду. Внешне я словно все еще сплю — лежу тихо, не шевелясь, но меня переполняют эмоции и противоречивые желания.

Хочу резко повернуться и обвить бедра Графа ногами, пропуская его в себя.

Хочу опрокинуть его на спину и, вскочив на него, сцепить его руки над головой.

Хочу изнывать от желания, пока он долго и медленно меня ласкает…

И пока я хочу все это одновременно, продолжаю просто лежать, переживая бури внутри себя, — одну за другой.

Его пальцы скользят по моей шее, животу, груди… Я ерзаю, изгибаюсь, вытягиваюсь в струну… А когда его ладонь ложиться мне на грудь — поддаюсь ему и поворачиваюсь на спину.

Опираясь о локоть, Граф смотрит на меня завороженным, задумчивым взглядом. Я чувствую, как его палец играет с моим затвердевшим соском — и невольно начинаю постанывать. Граф тотчас же возвращается ко мне, проникает в меня поцелуем.

Его движения становятся интенсивнее и жарче. Граф склоняется к моей груди — то посасывает соски, то легонько их покусывает, а его ладонь гладит мой живот, постепенно опускаясь все ниже.

Не отрываясь от груди, он раздвигает мне ноги — достаточно для того, чтобы почувствовать ладонью, какая я влажная. Тогда он вводит в меня палец и начинает очень медленно им двигать, погружая сначала на половину, потом все глубже, потом сильнее и быстрее.

Инстинктивно пытаюсь прижаться к Графу, он не позволяет, дразнит меня — и это заводит еще больше. А потом он убирает руку. В растерянности я распахиваю глаза — но всего на несколько секунд, потому что понимаю, какие у Графа планы.