Сто имен любви

Косметику, впрочем, Эбби так и не осилила. Жарко, потечет ведь... На самом деле за последние два дня Эбби здорово устала от неприятного ощущения на лице. И как это женщины каждый день красятся?

Золота-бриллиантов у нее было немного, зато они идеально подошли к наряду. Тонкая золотая цепочка с крошечным бриллиантовым шариком, кольцо-спираль, золотые часики на правой руке. Да, еще духи. Цветочные, легкие.

Она все равно трусила, ожидая Рокко у остановки, но зато теперь, при виде искреннего восхищения, горевшего в этих мрачных, траурных глазах, Эбби Лаури расцвела, как майская роза, и чувствовала себя истинной принцессой. Нет! Королевой!

И даже то, что садясь в машину к Рокко Сальваторе, она ухитрилась вмазаться головой в дверь, совершенно не испортило ей настроения!

5

Уже в машине Эбби сообщила светским тоном, что знает чудное место, где продаются плюшевые мишки и прочие сувениры. Разбойник, все это время косивший на нее восхищенным глазом, вежливо ответствовал в том смысле, что плюшевые мишки перестали быть дефицитом лет девяносто назад и все благодаря Теодору Рузвельту. Эбби Лаури презрительно скривилась и возразила, что она нипочем не пустила бы на свою свадьбу человека с дешевым плюшевым мишкой в руках.

После этого началось и вовсе несусветное. Ведомый Джеральдиной Томасиной «мерседес» – то есть вел его, разумеется, разбойник Рокко, Эбби работала штурманом – с трудом втиснулся в узкие переулки Старого города и с рычанием стал пробиваться туда, где располагались сувенирные лавочки и антикварные магазинчики. Зато здесь Рокко Сальваторе полностью признал свое поражение. В неприметном на вид салоне они выбрали изумительной красы розы и лилии, а в ожидании букета зашли в соседнюю лавочку и приобрели пухлых кремово-розовых ангелов.

Ангелы были смешные до потери сознания, у них были крылья из настоящих перьев, розовые пятки и круглые животики, а еще они были мальчик и девочка и держались за руки. Рокко Сальваторе в своей реальной жизни ни за что не зашел бы в этот дорогой магазин для богатых бездельников, но высокий класс ангелов признал безоговорочно.

В ожидании букета они присели за столик в кафе. Рокко посмотрел на часы и кивнул сам себе.

– Нормально. Полчаса у нас есть. Кофе выпьем?

– Ага. В смысле – да.

Еще некоторое время он просто изучал ее, а потом спросил небрежно:

– Ну, Джеральдина Томасина, может быть, познакомимся поближе? Как вы проводите свое свободное время?

– Э... А... Ну... Вообще-то у меня его мало. Но какое есть – как все провожу. Читаю. Смотрю телик или видео. В кино... давно ходила.

Рокко серьезно кивнул. Сам он не мог похвастаться подобными достижениями. Книжки читать ему было некогда, да и не принято как-то в его кругу. Нынешнем, ясное дело.

– Кино я тоже люблю и тоже давно ходил. А что ты смотришь по телику?

Эбби панически вспоминала телепрограмму. В последний раз телевизор в ее доме включался полгода назад.

– Ну... как его... «Колесо удачи»!

– Ого! Ты прям интеллектуалка. Даже боюсь спрашивать, какие темы тебя особенно привлекают в этой передаче.

Эбби нахмурилась. Судя по всему, он над ней издевается, а этого Эбби не любила.

– Вот и не спрашивай. Лучше поговорим о деле. Ты точно не пойдешь за диском сегодня ночью?

– Я же сказал, твой парень может оказаться дома...

– Он не мой парень!

– Это замечательно, но в данный момент роли не играет. Если он дома – зачем к нему лезть? Я наведаюсь к нему завтра, часиков в одиннадцать, когда он будет, как ты говоришь, на работе. Кстати, где он работает?

Эбби Лаури едва не брякнула точный адрес лаборатории, но тень Рекса Стаута вовремя и укоризненно погрозила ей пальцем с небес, и Эбби неопределенно буркнула:

– В районе Нуэва Эспаньола...

К счастью, разбойник Рокко был темным и необразованным мафиози и потому не связал Нуэва Эспаньола с единственным, не считая заповедника на озере Эри, местом, где мог бы работать Майки Саллинг, – с Институтом астрофизики и космологии. Рокко кивнул и спросил совершенно о другом:

– Почему ты так волнуешься за этот диск?

– Потому что... потому что его не должно быть в природе!

– Это что, твои неудачные кинопробы?

Эбби едва не поперхнулась кофе.

– Ничего подобного! Я что, смахиваю на идиотку?

– А что, только идиотки снимаются в кино?

– Нет, но... Короче, я не снималась в кино.

– Хорошо-хорошо-хорошо. Да тебя с таким именем и не взяли бы.

– Слушай, что ты пристал к моему имени? Я сама лично знаю одну Эстевес, двух Авраамий и трех Шакир, одна из которых поет на эстраде.

– Эту я тоже знаю, но Шакира Джеральдине Томасине и в подметки не годится.

– Хорошо. Я – не Джеральдина. Доволен?

– Неджеральдина длиннее еще на две буквы.

– Господи, что ж за наказание такое... Хорошо! Меня зовут Эбби.

– Практически сокращенная Томасина, если не придираться...

– Между прочим, нам сигнализируют из цветочного магазина. Букет, видимо, готов.

– Что ж, тогда пошли.

– Пошли.