Сто имён одной воровки

Поговаривали, что театр проклят. При рытье котлована для фундамента, мол, была разорена гробница некого древнего могущественного чародея, и его призрак сначала расправился со строителями, потом свёл в могилу двух архитекторов, а теперь поселился в театре и, якобы, на каждом представлении занимал одну из лож и оттуда, из-под самого купола театра, иногда на чём свет стоит костерил нерадивых актеров и пугал изнеженную публику. Возможно, что и была в той легенде доля правды — несколько архитекторов действительно умерло за время строительства, но не столько от проклятья или злодеяний беспокойного призрака, сколько от старости, а уж погибшим на тяжёлых и опасных работах строителям и подавно не было числа. Ещё ходили слухи, что во времена до Единения на этом месте стояло святилище кого-то из старых Богов и что строительство театра финансировали некие высокопоставленные еретики, организовавшие в катакомбах под ним капище Ие и Яю, Капулии, а может, и самому владыке подземного мира Хаммарану. А теперь эти самые еретики, мол, проводят в тех капищах разнузданные оргии, приносят кровавые жертвы и едва ли не едят живьем младенцев. Правды в тех слухах было едва ли больше, чем в легенде о призраке, ей-Длани, вряд ли актеры могли бы поклоняться Хаммарану, а вот маленьких деревянных статуй Фааленты и Миоргона, богини музыки и бога притворства, в потайных комнатках и в альковах гримерок, скорее всего, было в достатке. Служители Длани Небесной без устали обличали актёров, а в особенности — актрис, зовя их служительницами порока и обвиняя в развращении невинности благородных господ Портамера, да вот только местного магистра регулярно видели в одной из лож, а настоятеля церкви святой подвижницы Алексии даже подозревали в связи с одной хорошенькой певичкой.

Постояв пару минут на противоположном конце площади и вспомнив все слухи, сплетни, байки и легенды, которые она слышала о театре, Мия поправила лямки фартука и пошла вперед. В это время дня площадь была не слишком оживлена. Изредка, в одну или другую сторону, неторопливо проезжали экипажи да пробегали суетливые служащие Морской торговой компании или главного управления Королевской таможни Портамера, находившейся аккурат напротив здания театра. Мия уже было подумала, что её образ благонравной служанки там был не слишком-то уместен, но идти домой, переодеваться и вновь возвращаться сюда было выше её сил. Что ж, она — просто молоденькая глупенькая служаночка благородного господина Как-его-там, которая в свободный час решила полюбоваться на золочёные статуи и малахитовые колонны и, может быть, помечтать о своем блистающем триумфе на сцене. Пройдя мимо неработавшего фонтана в виде стоявших на дыбках двух единорогов, из рогов которых должны были бить струи воды, и едва разминувшись с торопливо идущим куда-то служащим, несшим в руках объемистые амбарные книги, она подошла к портику, окинула его этаким восхищённым взглядом провинциальной девицы, впервые попавшей на бал в Виллакорне, и направилась вдоль северного крыла. Тоже придумал, покрутись у театра! И что она может здесь выведать? Подслушать чью-нибудь болтовню? Но вокруг не было ни души. Завернув за угол, она подобрала юбку и пересекла большую лужу, оставшуюся ещё, видимо, после ночного дождя. Осмотревшись, Мия тяжело вздохнула. Нет, она решительно не понимала, чего хотел от неё мастер. Вокруг театра никого. Большая площадка, отведённая, как она понимала, для экипажей благородных господ, посещавших спектакли, пустовала, и только пара чаек, крикливо переругиваясь, делила на ней какую-то добычу.

Позади театр выглядел не так помпезно, без всей этой позолоты, лепнины и прочих излишеств. Пройдя мимо пары пристроек, Мия свернула в невысокую арку и прошла по узкому, тёмному проходу, который вывел её в маленький внутренний дворик. Пожалуй, она не должна была здесь находиться. Но, если бы её кто-то увидел, она бы сказала, что заблудилась. Она просто хотела посмотреть на… На…

Мия не успела придумать, на что она хотела посмотреть, когда одна из деревянных дверей с протяжным скрипом открылась и во дворик вышла женщина с плотно напудренным лицом и в ярко-красном платье с крупными, аляпистыми розами на лифе. Её тёмные волосы с проседью, аккуратно забранные в пучок на затылке, стягивала сетчатая шапочка, а в руках женщина сжимала высокий парик, украшенный цветами и крупными жемчужинами. Часто и коротко дыша, она опёрлась рукой о стену, раскрыла зажатый в руке веер и начала им обмахиваться.

— Душенька, что ты здесь делаешь? Заблудилась? — голос женщины оказался приятным и глубоким, похожим на густой тягучий мёд.

— Простите, любезная госпожа, — Мия сцепила пальцы перед собой и опустила взгляд, словно высматривая что-то на земле под ногами. — Я… я просто…

— Я не твоя госпожа, душенька. Да и вовсе не госпожа. Ты, верно, хотела полюбоваться театром?