Сто лет фотографии 1839-1939. Дагер, Ньепс, Тальбот

Содержание картин было самое разнообразное, рассчитанное в основном на максимальный декоративный эффект. В диораме показывали вулкан Везувий в спокойном состоянии при дневном освещении, ночью в момент извержения; показывали город Эдинбург — столицу Шотландии — под лучами солнца, а затем — в огне пожара, происшедшего во время оккупации города армией Кромвеля (1651 г.). Показывали «драму в Гольдау» — в швейцарском кантоне Швиц, где в 1806 г. колоссальная горная лавина поглотила несколько деревень. Демонстрация этой картины начиналась мирным швейцарским ландшафтом, который затем при сверкании молний и громовых раскатах исчезал под страшным натиском обрушившихся скал. В угоду вкусам правоверных католиков Дагер показывал в диораме внутренность церкви Сент-Этьен дю-Мон сперва утром, с пустыми скамьями, а затем во время вечернего богослужения, заполненную молящимися, освещенную светом паникадил, сверкающую хоругвями и облачением священников. Перспектива и освещение этой картины были столь совершенными, что сохранился рассказ, будто бы один крестьянин, смотревший эту картину, бросил на ее плоскость монету, чтобы убедиться — действительно ли это картина.

Хозяином, и постоянным художественным руководителем диорамы был сам Дагер. Дела диорамы он вел достаточно предприимчиво и успешно. Входная плата была довольно высокой, но диорама быстро завоевала большую — популярность и хорошо посещалась как парижанами, так и многочисленными туристами. Принимая посетителей, Дагер проявлял себя весьма любезным хозяином. Диорама, помогала ему устанавливать знакомства и связи, столь необходимые в те времена беззастенчивого протекционизма.

II

Сохранилось весьма любопытное описание диорамы Дагера, сделанное забытым ныне немецким писателем и актером Августом Левальдом. Это описание включено в VII том сочинений Левальда, изданных Брокгаузом в 1845 г. (стр. 348) и называется «Завтрак у Дагера».

Будучи в Париже летом 1832 г., Левальд проводил время в кругу туристов, среди которых оказалась одна романтически настроенная и безнадежно скучающая англичанка. Все попытки развлечь эту англичанку оставались тщетными. Она заявила, что ее раздражают шум и сутолока большого города, и что она мечтает о тихом одиночестве на лоне природы.

Тогда Левальд, успевший влюбиться в англичанку, предложил всей компании отправиться на улицу Саясон, в дагеровский «Зал чудес», как тогда называли диораму. И вот что они там увидели:

«Здесь не было театра, не было кулис. Мы находилась в стенах швейцарского крестьянского домика. Несколько деревенских орудий лежали тут и там, — казалось, будто бы наше неожиданное посещение спугнуло робких жителей этого домика. Мы увидели перед собою небольшой дворик, окруженный постройками. Направо было открыто окошко, сквозь которое виднелось развешенное белье; тут же стояла прялка, лежал топор; около сарая были сложены дрова, а слева в хлеве блеяла коза.

Мы слышали мелодичный звук колокольчика, раздававшийся в дали.

Рис. 3. В диораме Дагера.

А дальше, — что за вид! Покрытая светом долина, охраняемая горными исполинами. Уже не подлежало сомнению, что именно мы видим перед собой. Я протянул руку и стал объяснять:

— Перед нами Шамоникс, 3174 фута над уровнем моря. Слева от нас — Монтанвер, его белая шапка возвышается над темной зеленью соснового леса. Посередине — величественная громада Промедара, самого высокого пика Монблана, 4700 футов над уровнем моря; справа от него — еще окутанный облаками Дом-дю-Гуте, под Монбланом — великолепный Боссонский глетчер, ледяное подножие которого начинается в самой долине. Неподалеку отсюда — Бревен. Слева к небу тянутся гигантские гранитные иглы. Посреди долины течет через лед и снег река Арвейрон. В слегу протоптаны тропики, вдали видно несколько мирных домиков, окруженных строгими аллеями и покрытых снегом.

Мы — в апреле, который у нас несколько теплее, чем здесь, — закончил я свои объяснения. — Подождите месяц, и эта прекрасная долина потонет в зелени и цветах, станет еще красивее.

Все стояли в изумлении, — сюрприз следовал за сюрпризом.

Позади себя мы услышали — стук деревянных тарелок, ложек, стаканов. Мы оглянулись и увидели девушек в одежде горных жителей, которые принесли деревенский завтрак — молоко, сыр, черный хлеб — и расставляли все это на столе.

— Я очарована, — сказала англичанка, когда я повел ее к чистенькому столу.

Мы еще сидели за столиком, когда раздались звуки альпийских рогов, короткая торжественная ритурнель, после которой сильный мужской голос где-то вдали запел на наречие Шамоникской долины народную песню „Охотники за серпами“.

Мы все были растроганы, у мисс на глазах появились слезы.