Сто лет и чемодан денег в придачу

Ни жены, ни детей маленький человечек не имел, однако ему очень хотелось, чтобы в дальнейшем и его уши, и причинное место были в большей или меньшей сохранности. Так что он поручился своей государственной транспортной честью, что не скажет никому ни слова.

И держал свое обещание аж до следующего дня.

~~~

Разосланные поисковые группы вернулись в интернат и доложили о полученных сведениях. Вернее сказать, об отсутствии таковых. Муниципальному советнику интуитивно не хотелось подключать полицию, и он как раз обдумывал имеющиеся альтернативы, когда журналистка из местной газеты набралась смелости и спросила:

— А что господин коммунальный советник собирается предпринять теперь?

Коммунальный советник молчал в течение нескольких секунд, после чего сказал:

— Подключить полицию, разумеется.

Черт бы подрал ее, эту свободу прессы.

~~~

Аллан проснулся оттого, что водитель вежливо пихнул его в бок и сообщил, что они уже на остановке «Платформа Бюринге». В следующий миг водитель уже вытаскивал чемодан из передней двери салона, а следом вылезал и Аллан, замыкая процессию.

Водитель поинтересовался, справится ли господин дальше сам, на что Аллан заверил его, что не стоит беспокоиться. После чего поблагодарил за помощь и помахал вслед автобусу, который покатил дальше по государственной трассе 55 в сторону Стрэнгнэса.

Вечернее солнце скрылось за обступившими Аллана высокими елями, и в тонком пиджачке и тапках стало зябко. Никакого Бюринге вокруг не наблюдалось, а тем более платформы. Только лес, лес и лес, с трех сторон. А с четвертой — гравийный проселок, уходящий вправо.

Аллан подумал, может, в чемодане, который он так неожиданно прихватил с собой, найдется какая-нибудь теплая одежда. Но чемодан оказался заперт, и вскрыть его без отвертки или другого инструмента нечего было и рассчитывать. Оставалось только двигаться: нельзя же в самом деле умереть от холода на обочине шоссе. К тому же опыт подсказывал, что последнее ему все равно вряд ли удастся.

Зато у чемодана с торца имелся ремень, и если тянуть за него, то чемодан катился на своих колесиках как миленький. И Аллан двинулся по гравийному проселку через лес мелкими шаркающими шажками. А следом за ним запрыгал по гравию чемодан на колесиках.

Спустя пару сотен метров Аллан обнаружил то, что, как он понял, и являлось платформой Бюринге — заброшенное станционное здание возле очень заброшенного железнодорожного полотна.

Аллан, несомненно, являлся роскошным экземпляром своей возрастной категории, но даже для него выходило как-то многовато всякого за такое короткое время. Так что он уселся на чемодан, чтобы собраться с мыслями и с силами.

Наискось налево желтело обшарпанное двухэтажное вокзальное строение, причем все окна первого этажа были заколочены нестругаными досками. Наискось направо в глубь окружающего леса уходила заброшенная железнодорожная ветка, прямая, как стрела. Природа еще не успела доглодать рельсы, но это, судя по всему, только дело времени.

Деревянная платформа доверия не внушала. На крайней доске по-прежнему виднелась выведенная краской надпись «По путям не ходить». По путям ходить теперь совсем не опасно, подумал Аллан. А вот кто в здравом уме рискнет пройти по платформе?

Ответ не замедлил себя ждать, потому что в следующий миг ветхая дверь вокзального здания распахнулась, и показался мужчина лет семидесяти, с карими глазами и черной щетиной на подбородке, в кепке, клетчатой рубахе и черной кожаной куртке. Причем доскам платформы он, по-видимому, вполне доверял — судя по тому, что все его внимание было обращено к стоявшему перед ним старику.

Тип в кепке остановился посреди платформы с видом крайне неприветливым. Но потом вроде бы чуть отмяк, возможно увидев, какая дряхлая человеческая особь вторглась в его владения.

Аллан по-прежнему восседал на свежеукраденном чемодане, не зная, что сказать, но не решаясь сказать и об этом тоже. Он лишь пристально смотрел на типа в кепке, дожидаясь первого хода с его стороны. Каковой и воспоследовал, причем оказался совсем не таким угрожающим, как можно было подумать. Скорее выжидательным.

— Кто ты такой и что делаешь на моей платформе? — спросил тип в кепке.

Аллан не ответил; он еще не определился, кто перед ним — враг или друг. Но решил, что неразумно будет ссориться с единственным имеющимся в поле зрения человеком, способным впустить тебя в теплый дом, пока совсем не похолодало. И решил поэтому говорить все как есть.

И Аллан рассказал, что зовут его Аллан, что ему ровно сто лет, но он вполне бодр для своего возраста, то есть бодр настолько, что как раз теперь находится в бегах из дома престарелых, что он, кроме того, успел украсть чемодан у одного малого, который наверняка не испытывает по этому поводу особой радости, а также о том, что колени Аллана в настоящей момент не в лучшей форме и что Аллану очень и очень хотелось бы воздержаться на сегодня от дальнейших пеших прогулок.

Изложив все это, Аллан умолк, по-прежнему сидя на чемодане и ожидая вердикта.

— Ах, вон оно как, — тип в кепке заулыбался. — Так ты ворюга!