Сто лет криминалистики

Петер Гриффит был уличен в убийстве Джюн Деванси только благодаря «неизгладимой печати» на его пальцах. Достигнутый с таким трудом успех привлек внимание миллионов к идентификации при помощи дактилоскопии, к столетней ее истории и к ее возможностям. Он как в самой Англии, так и за ее пределами укрепил уверенность в необходимости проведения дактилоскопического регистрирования всего населения стран и континентов и помог в преодолении сопротивления таким мероприятиям. После окончания дела Гриффита криминалистика имела веские аргументы. Если бы в Великобритании была введена всеобщая дактилоскопическая регистрация, то убийцу Джюн Деванси нашли бы за несколько дней.

Но преодоление предубеждений, как показала история, — дело длительного времени. Осуществление так далеко идущих планов — дело будущего. Но когда бы это ни случилось, основой такой регистрации будет дактилоскопия.

II. О чем рассказывают мертвые, или Этапы развития судебной медицины

1. Сенсационное начало

«Труп опознан» — гласил заголовок на второй странице парижской газеты «Л'Интрансижан» от 22 ноября 1889 года. Там же были опубликованы две иллюстрации. На первой из них изображена голова разложившегося до неузнаваемости трупа, на второй — лицо того же человека, сфотографированное при жизни.

Это было лицо простого парижского судебного исполнителя, по имени Гуфе, имевшего бюро на улице Монмартр и ловко совмещавшего свои коммерческие дела с многочисленными любовными похождениями. Однако 22 ноября, в день, когда «Л'Интрансижан» торжественно провозгласила: «Труп опознан», этот малоизвестный человек за несколько недель стал столь популярен, что его имя затмило на некоторое время даже триумфальный успех Парижской всемирной выставки. Чтобы стать таким популярным, ему было достаточно неожиданно исчезнуть вечером 26 июля. Затем последовали разоблачения его прямо-таки беспримерного усердия в постелях дамочек с Елисейских полей. Остальное довершили безуспешные усилия шефа Сюртэ Горона обнаружить пропавшего и поток слухов. Наконец, поиски Гуфе приняли несколько иной оборот, когда в Ла-Тур-де-Миллери под Лионом был найден разложившийся до неузнаваемости труп, и возник вопрос, не пропавший ли это Гуфе? 22 ноября газета «Л'Интрансижан» дала ответ: «Это Гуфе!»

Не только «Л'Интрансижан», но и все другие парижские газеты сообщили о поразительном, почти мистическом способе, при помощи которого доселе малоизвестный широким кругам общественности человек, патолог, профессор кафедры судебной медицины Лионского университета Александр Лакассань сумел раскрыть тайну происхождения жалких останков разложившегося трупа из Миллери. «Пети-журналь» опубликовал мельчайшие подробности обследования трупа. Событию было придано большое политическое звучание. Мартин Дюфюс закончил свою статью такими словами: «Французская нация подарила миру Альфонса Бертильона, пионера криминалистики. Раскрытие тайны Миллери свидетельствует о том, что французская медицина способна проложить для криминалистики новые пути. Успешная идентификация трупа из Миллери — это историческая веха».

Английский патолог Пеппер высказал позднее сомнение, действительно ли имели такое большое значение события, связанные с трупом из Миллери. Пока речь шла о развитии специальной области медицины, получившей название «судебной медицины», он, бесспорно, был прав. Но если иметь в виду атмосферу проникновения сравнительно молодой судебной медицины в сознание общественности и в мир криминалистики, то нельзя оспаривать истину, содержащуюся в словах Дюфюса. В первые годы развития криминалистики не было дел, которые бы так наглядно демонстрировали французской и европейской общественности значение медицины для криминалистики, как это имело место в деле Гуфе.