Сто лет недосказанности: Квантовая механика для всех в 25 эссе

Но если вероятности, на практике извлекаемые по правилу Борна, не могут относиться к природе, то что же они тогда выражают? А что вообще такое вероятность? Здесь открывается поле для обсуждений. Желая проверить то или иное утверждение о вероятности события X среди возможных событий A, B, …, X, Y, Z, мы производим серию испытаний, из которой узнаем частоту появления этого X – например, 0,00493 или 0,00509 от общего числа испытаний. Равна ли эта частота вероятности? Конечно нет, отвечают кьюбисты, потому что в любой конкретной серии испытаний мы можем случайно обнаружить больше или меньше – или даже аномально много или аномально мало – событий X; а попытка объявить «аномальные» серии маловероятными оборачивается хождением по логическому кругу{47}.

Что же представляют собой борновские вероятности для кьюбиста, если это не проявление законов природы, да и вообще не частоты выпадения событий? Вот что: степень личной убежденности агента. Другими словами – готовность агента держать пари, т. е. ставить свои деньги. Здесь момент истины для кьюбистов: такой взгляд на вероятность возвращает ее к истокам, к ее первоначальному значению! Основы теории вероятностей разработал Паскаль, а мотивировкой и заодно первым полем приложения его изысканий были азартные игры, где осознанная решимость поставить деньги играет не последнюю роль.

Кьюбисты признают, что представления об «объективности» квантовых вероятностей глубоко укоренились в нетренированных умах – по той удручающей причине, что выводы из предшествующих наблюдений начинают невольно восприниматься как законы природы. Поэтому для всякого обратившегося в кьюбизм тем более важно «субъективно-азартное» осознание вероятностей: это не предметы или вещи вроде камней или деревьев, о которые агент может удариться, а, по сути, ощущения, внутренние оценки.

Этот субъективный взгляд на вероятности распространяется даже на события, вероятность которых равна единице (т. е. 100 % в чуть другой номенклатуре); их, вообще-то, многие склонны считать «объективными». Но кьюбизм здесь только заостряет свой вызов в отношении реалистической школы мысли в физике, явно или неявно полемизируя с высказыванием из статьи Эйнштейна, Подольского и Розена (см. главу 6). Вопросу о том, что следует считать физической реальностью, там было уделено отдельное внимание. Три автора пишут:

Если, никаким образом не возмущая систему, мы можем с определенностью (т. е. с вероятностью, равной единице) предсказать значение какой-либо физической величины, то существует элемент физической реальности, отвечающий этой физической величине.

Логика здесь в том, что мы «ничего не делаем», т. е. совсем не влияем на какой-либо объект, но при этом нам известно значение некоторой величины, относящейся к этому объекту. Наше знание гарантированно (в 100 % случаев) подтверждается, а значит, эта величина представляет собой свойство самого объекта, не зависящее от «нас».

Ничего подобного! Стопроцентная вероятность согласно кьюбизму – это просто полная уверенность агента в наступлении какого-либо события или в истинности какого-либо утверждения. Она субъективна, она не сообщает ничего о том, что делается в мире. Стопроцентная вероятность не имеет отношения к реальности уже по той, например, причине, что какой-нибудь иначе информированный агент может, в принципе, присвоить тому же событию меньшую вероятность. Все вероятности – личное дело агента.

Нет сомнений, что кьюбизм огорчил бы Эйнштейна: тот систематически подчеркивал, что физика как наука описывает объективный физический мир, существующий независимо от нас. Кьюбизм же переносит науку ближе к человеческим мыслям и ощущениям. На первый план выходит не то, как физический мир устроен, а то, как мы его воспринимаем. По мнению кьюбистов, такой подход может оказаться плодотворнее, чем голый материализм, при разрешении загадки сознания и «извечной» психофизиологической проблемы соотношения тела и психики человека (впрочем, насколько я могу видеть, конкретно эта тема заметного развития не получила).

И в рамках кьюбизма ничего не стоит объяснить коллапс волновой функции – ее «таинственное» схлопывание в результате измерения. Получив новую информацию, агент просто-напросто учитывает ее в своих прогнозах и приводит волновую функцию в соответствие с новыми данными (вносит изменения в свою записную книжку – или смартфон, если угодно). Волновая функция не реальна, ее коллапс – это перемена в знаниях агента (в информации, которой он оперирует) и поэтому не требует никаких внешних физических процессов для своего осуществления.