Сто миллиардов солнц (СИ)

— Если только он пожелает нам помочь — с сомнением пробормотал Иван. — Лично я почти уверен, что он поможет лично тебе, по старой памяти или из симпатии. Но вот нам, непонятным людям непонятно откуда? Ладно, это мы уже обсуждали, и не раз.

Снова раздался сигнал, и Иван закрыл глаза, погружаясь в «узор». По кораблю прошла едва ощутимая дрожь, это закрылись крышки телескопов, когда программа съемки отработала до конца. Пространственная сетка стала четкой, и на ней загорелись тысячи точек опознанных звезд и яркое обозначение цели.

— Ну что? — нетерпеливо спросила Лина.

Не открывая глаз, Иван подал мысленную команду, и корабль снова начал разворот, на этот раз более быстрый и целенаправленный. Найдя в пространстве только ему доступный ориентир, аппарат погасил угловые скорости и замер.

— Видите три звездочки, почти на прямой? — спросил Иван, открыв глаза и указав точно в центр звездной россыпи. — А от этой палки еще одна вверх? Вот эта, угловая, и есть Рьяла.

Оранжевая звездочка на вид заметно ярче остальных, но сильно не выделяется. Неужели это и есть цель путешествия?

— До нее три световых года, — подсказал Иван. — Мы теперь точно знаем, где мы. Можно сказать, наконец-то допрыгались, да.

— Потом посмотрю вблизи, — немного нервно объявила Лина, соскальзывая с кресла. — Пойду еще раз отрепетирую разговор с дядей и с Дари.

— Лучше выспись, — мягко посоветовала Альбина. — Потом неизвестно, что будет.

Лина не стала спорить, просто молча «зависла» над креслом, обняла обоих и от души расцеловала. Кажется, у нее даже слезы выступили на глазах! Не говоря ни слова, она крутанула в воздухе «бочку», оттолкнулась от подголовника и исчезла в люке, оставив пару бывших наблюдателей наедине.

— Ну вот, кое-кто домой вернулся, — вздохнула Альбина. — А когда мы теперь домой попадем?

Все-таки и ее эти мысли одолевают… Ничего, это легко лечится.

— Вот теперь мы можем вернуться в любой момент, — уверенно заявил Иван. — И я тебе сейчас это докажу.

Ненадолго погрузившись в «узор», он быстро отыскал нужный снимок и сверил его со своей вновь построенной картой. Довольно хмыкнув, он вывел картинку на монитор и добавил еще один слой, маленький красный кружок, охвативший одну из крохотных точек.

— Это Солнце, — тихо сказал он. — Черта с два найдешь эту кроху без привязки на таком расстоянии, но теперь у нас карта в полном порядке. Думаю, при обратном прыжке в полтора-два световых года погрешности я бы уложился. Посмотри внимательно. Не бледная голубая точка, конечно, но этот снимок даже посильнее будет.

И даже не заглядывая в текст, он улыбнулся и продекламировал:

Взгляните ещё раз на эту точку. Это здесь. Это наш дом. Это мы. Все, кого вы любите, все, кого вы знаете, все, о ком вы когда-либо слышали, все когда-либо существовавшие люди прожили свои жизни на ней. Множество наших наслаждений и страданий, тысячи самоуверенных религий, идеологий и экономических доктрин, каждый охотник и собиратель, каждый герой и трус, каждый созидатель и разрушитель цивилизаций, каждый король и крестьянин, каждая влюблённая пара, каждая мать и каждый отец, каждый способный ребёнок, изобретатель и путешественник, каждый преподаватель этики, каждый лживый политик, каждая «суперзвезда», каждый «величайший лидер», каждый святой и грешник в истории нашего вида жили здесь — на соринке, подвешенной в солнечном луче.

(фрагмент речи Карла Сагана от 11 мая 1996 года — прим. авт.)

— Трудно поверить, — почти прошептала Альбина и перевела взгляд на оранжевую звездочку перед кораблем. — Но нам на какое-то время лучше вот об этом солнце подумать. Жаль, что Варвара не с нами…

— В каком-то смысле, она теперь всегда с нами, — поправил Иван. — Если найдем того, Строителя… Очень хочется понять, почему он исчез?

— Думаю, ему помогли исчезнуть, — нахмурилась Альбина. — Иначе зачем он стал бы учить ее в тайне от начальства? Делиться информацией, опередившей свое время? Чтобы просто смыться и молчать полтора столетия?

— Почему-то мне кажется, что все было намного серьезнее, — задумался Иван. — Уж больно сдержанно она о нем пишет. Возможно, ему и вправду «помогли» исчезнуть, когда База была достроена. И он был единственный, кто общался с первой Тройкой.