Сто моих мужей. Часть первая

В моей жизни тётя Аня появилась не сразу. Мне лет десять было, когда я впервые увидела её. Позже, из рассказов родных выяснилось, что дорога в наш дом была закрыта ей по той причине, что мой папа в молодости ухаживал за тётей Аней. А потом предпочёл ей мою маму. Кто восстановил общение сестёр, мне не известно. Но я не представляю своей жизни без моей странной тети. Ещё бы не странной? Взять и взвалить на себя на целый месяц обузу из трёх подрастающих девчонок, когда у самой каждая копейка на счету. Никаких излишек у неё, никогда не было. Родители мои, кроме как денег на проезд, не могли ей ничего дать. Я рассказываю, как раз о том времени, когда узнала Андрея. В отличие от строгой мамы, издёрганной от постоянных пьянок отца и срывающей на нас свою злобу, запрещающей нам многое из того, что позволялось сверстникам, тётушка разрешала нам делать буквально всё. Мы могли пользоваться косметикой. «Краситься», как говорят у нас. Мы с неистовой удалью красили ресницы, губы, ногти. Тетушка спокойно относилась к нашим мини. Мы в один вечер, как могли, укоротили платья до неприличной длины. Наш отец увидев нас в этом, сразу бы отрезал:«Сними немедленно. Вся ж…на голе». А с каким удовольствие мы распускали волосы, а не плели их в надоевшие косы. Но самой запретной и от того, самой желанной – была возможность проколоть уши. Как только мы поведали тётушке о своём желании, так буквально в тот же вечер к нам пришла знакомая тёти Ани с намерением это сделать. Валентина, так звали тётушкину приятельницу, работала медсестрой в поликлинике. Я страшно боялась уколов, но увидев Валентину, красивую, яркую, как кинозвезду, безропотно доверилась ей. Она долго растирала уши мягкими пальцами, затем обработала тройным одеколоном и, наконец, вонзилась иглой в мочку. Жгло и щипало страшно. Я старалась держать себя в руках, чтобы не расплакаться. Сёстры Вера и Наташа смотрели на меня во все глаза. И я попыталась даже изобразить на лице некое подобие улыбки. На процесс прокалывания ушей сёстрам, я уже смотреть не смогла. Мне стало дурно, и я вышла на улицу отдышаться. Недели две мы ходили с ниточками в ушах и страшно этим гордились. Когда пришла пора вынимать из ушей нитки, тётя Аня повела нас в универмаг за покупкой серёжек. Подвела к витрине с бижутерией и произнесла волшебное: «Выбирайте». Выбрать оказалось очень непросто. Столько красивых украшений сверкало разноцветными вставками из стекла и искусственных камней! В ту пору мы представления не имели ни о драгоценностях, ни о золоте и серебре. Украшения из простого металла казались несметным сокровищем. Тётя Аня терпеливо ждала, когда мы сделаем свой выбор.

К вечеру снова пришла Валентина, вынула из ушей нитки и аккуратно вставила на их место выбранные нами серьги. Радоваться нам пришлось недолго. С серьгами нам с сестрой удалось походить, только пока мы были в гостях. По возвращению домой, мама заставила нас снять украшения и проколы заросли.

Средств на косметику у нас, конечно, не было. Помада алого цвета на дне колпачка досталась нам от другой тёти, которая жила у нас. Тетя Люда была самой младшей из братьев и сестёр моей мамы. В восемнадцать лет она приехала из деревни в наш посёлок и стала жить с моими родителями. Они устроили её на завод, где она до пенсии работала крановщицей. В семье моих родителей из застенчивой девчонки она превратилась в миловидую девушку. У неё-то мы и позаимствовали одну из помад. Косметика хранилась у неё под замком в серванте, вместе с фотографиями киноактёров, письмами и фотоальбомом. Тайком от мамы и тёти мы красили ею губы, пока она почти не закончилась. Прихватили эту помаду и в поездку к тёте Ане. Роль теней для век выполняли мелки, обычные мелки, зелёного и голубого цвета. Что бы лучше и ярче они смотрелись на глазах, мы смешивали их с кремом для лица. Можете себе вообразить, как три девчонки двенадцати-четырнадцати лет, в коротких до предела платьях, с распущенными волосами и невообразимым раскрасом на лицах вышли в «свет»? «Свет» -это поход в магазин или выход в кино.