Сто новых стихотворений

И что же делает Ева в ответ?

Уходит

к другому

Адаму.

90

НОКТЮРН

Ночные бабочки как совы –

-Всё видят. Только покажи.

И что им окна! Что засовы!

Что — в спящих шторах — этажи!

Они влетят туда. И стихнут.

И онемеют на стекле.

И затрепещут вдруг. И вспыхнут

Горячей радугой во мгле.

И ты такая же. Как эти.

Вся в пёстром. Всё тебе ни в грош.

И скучно жить при ярком свете.

И всё скорее ночи ждёшь.

И всё летишь над чёрной кручей

С полночным ветром заодно.

И всё глядишь из тьмы падучей

На освещённое окно.

91

КРУГОВОРОТ

С мёртвыми не прощаются.

Им говорят:

— Пока!—

Мёртвые возвращаются

Даже через века.

Кем они стали, мёртвые?

Хлебом? Или травой?

Камни сухие, чёрствые

Встали над головой.

Камни в прах превращаются.

Не надо по ним тужить.

С мёртвыми не прощаются –

-Они остаются жить.

Домом. Улицей. Городом.

Садом, набравшим цвет.

Флагом, летящим молодо

В синий-пресиний свет.

С мёртвыми не прощаются,

Это наверняка.

Мёртвые возвращаются

Даже через века.

92

ОТКРОВЕННОСТЬ

Люблю я письма — человечью связь.

И я, как вы, от писем тех зависим.

Давайте же, однажды сговорясь,

Назначим вместе День Открытых Писем.

Конверты прочь! Сорвём их, как замки.

Они от нас все тайны запирали.

И пусть летят открытые листки

По самой откровенной магистрали.

И мы тогда узнаем — боже мой!—

Так много тайн, такую тьму секретов,

Что вся земля могла бы стать сумой

Негаданных вопросов и ответов.

Я всё отдам вам, люди, что смогу.

Вот только б длилась эта обозримость.

Доверьтесь, я влюблённым помогу.

За откровенность их. И за ранимость.

Я выжгу горе в письмах. Без следа.

Предупрежу падение. И промах.

И да напоит жаждущих вода.

И да не будет в мире незнакомых.

Я передам забытым ваш поклон.

Я в слабых душах погашу сомненья.

Мне нравится, когда я почтальон,

Где откровенность

выше

откровенья.

93

ПРОСТАК

Он был до святости простым.

А может, просто — простоватым?

Но кто-то звал его святым,

За правду на кресте распятым.

Ах, до чего же был он прост!

Ну просто пареная репа.

И всем под масть. И всем под рост.

И сам в сторонке, благолепа.

Голубоглаз. Сутул слегка.

Похож на веточку в стакане.

И мы жалели простака:

— Не троньте сирых, россияне!

А он ловил сердца, хитрец.

Премного нами был доволен.

И по ступенькам тех сердец

Взбирался выше колоколен.

94

Я

Имеет мой станок

Не менее ста ног.

Не менее ста рук

Он вытянул вокруг.

Он сильный. Он такой.

А я одной рукой—

В злектроповоду

Его сквозь жизнь веду.

95

***

Земля мудра не оттого ли,

Что в скорбный день и в скорбный час,

На кладбищах и в чистом поле

В ту Землю зарывают нас.

96

БАЛЛАДА О СЕКУНДАХ

Однажды глупый и злой человек сказал:

— Секунды — это копейки!—

А ведь это так страшно — потерять время.

Просто так. Как теряют копейку.

А если этих копеек сто? Или больше?

На них уже можно купить хлеба. И яблоко.

Красное, как желанье.

И круглое, как земная грудь.

Вчера на площади Пушкина, в полдень,

Долго болтая с пустым человеком,

Я потерял своё время. Даром.

Сто восемнадцать минут. Бесцельно.

Сто восемнадцать тропинок жизни,

Каждая из которых могла бы

Стать непременной моей дорогой.

Если вам случайно придётся

Быть сегодня на площади Пушкина

И вы найдёте на том же месте

То, что я потерял вчера,—

Прошу вас, верните мою потерю.

Очень прошу вас. Мою потерю.

Мне без неё невозможно трудно.

Она мне очень необходима.

Но вы не вернёте её. Я знаю.

(Как бы вы меня ни любили!)

Просто по той несложной причине,

Что время не знает круговращенья.

Время идёт по прямой дороге,

Не возвращаясь назад. К началу.

Вот почему это очень страшно —

Время носить в продырявленном сите.

Помните? Я потерял однажды

Сто восемнадцать тропинок жизни.

Даром. Бесцельно. За это время

Юрий Гагарин, ворвавшись в небо,

Шар земной облетел в ракете.

Не торопитесь

терять

секунды!

Вы ещё сможете стать космонавтом.

Вы ещё тоже

обнимете

звёзды...

97

ОДА СОБАКЕ

Я чту в ней таинственную деликатность.

Грустно тебе - значит, грустно ей.

И это умение делать приятность.

И этот азарт защищать людей.

Она не бывает несправедливой.

Ни в чём не унизит тебя никогда.

Ты для неё самый умный. И самый красивый.

Вторник её. И её среда.

Её четверг. И её суббота.

Ты - это все её ночи. И дни.

Ах, как она любит, когда ты приходишь с работы

И вы остаётесь с нею одни.

Шепчет что-то. В глаза заглядывает.

Щекою жмётся к твоей груди.

И так по-ребячьи лапы складывает,

Словно просит:

– Не уходи!

И столько в ней жертвенного постоянства,

Так глаза её в этот момент хороши,

Что свет их легко заполняет пространство

От её души - до моей души.

98

ЮНЦЫ

С бантиками. И с усиками.

Ходят юнцы исусиками.

Затянутые. Заглаженные.

Мухами зла загаженные.

С ухмылками. И с усмешками.

Надутые, как нули.

Проходят по жизни пешками,

А целятся в короли.

В мясные. Или в консервные.

Выламываются. Форсят.

Их любят старухи нервные,

Которым за шестьдесят.

А ну, подойди поближе.

О жизни меня спроси.

Я видел тебя в Париже

На площади Сан-Суси.

Что, нету такой?

И что же?

Но ты-то ведь есть! Ты тут!

А больно, когда по роже

Затёртой кредиткой бьют?

Тебе не подам руки я.

Мне не позволит честь.

А мы? А у нас такие?

У нас?

Вот такие

есть?

Да, есть!

Да, ещё бывают.

Ещё они есть пока.

Из тех, что сливки снимают

С цельного молока.