Сто осколков счастья

«Надо было в институте английским плотно заниматься, – с досадой подумала она. – Стою теперь, как дурочка, даже с чайником не поговорить».

Она сдула с потного лба прядь волос: ничего себе! Сколько же такой стоит, со знанием иностранных языков?! И вдруг вспомнила про пять тысяч, пристегнутые к трусикам. Какие же они с мамой глупые! Думали, Варя едет в Москву с огромными деньжищами! А здесь посуда говорит по-английски!

– А где наша мамочка? – раздалось за спиной. – Вот она, Джульетте ням-ням готовит!

Малышка то обводила глазенками потолок, то начинала кукситься: ну сколько можно? Есть хочу!

Варя раскрыла пакет с покупками, вытащила первую попавшуюся металлическую банку с питанием, обнаружила новенькую бутылочку и торопливо приготовила крохе кашку.

Маргарита Святославовна села возле стола, и, едва успела поднести Джульетте теплую бутылочку, малышка прожорливо вцепилась в соску, в один присест съела половину и заснула, на всякий случай не выпуская еду изо рта.

– Заснула. Ни плача, ни капризов. Не ребенок, а мечта, – промолвила дама и осторожно дотронулась до золотистых прозрачных волосиков на головушке Джульетты. – Сразу видно, дитя любви.

Варя скосила глаза в сторону и суетливо закрыла банку со смесью.

– Варюша, пойдем, я покажу твою комнату.

Варя вошла вслед за хозяйкой в новое пристанище: паркет, темная стенка с множеством книг и безделушек, тахта и старинный угловой диванчик на изогнутых ножках, приземистый журнальный стол на кривых звериных лапах. На столике – медная восточная посуда, крошечные кофейные чашечки с голубым узором. На полу, тахте, стенах – толстый слой темных шерстяных и шелковых ковров. Двустворчатая дверь на балкон, столб золотистых пылинок в прямоугольнике солнечного света. И густой плющ, свисающий с карниза.

На тахте стояла колыбелька Джульетты.

– Вы с малышкой будете здесь обитать, а я в спальне, там у меня одновременно и кабинет: книги, ноутбук. – Маргарита Святославовна осторожно положила Джульетту в колыбельку.

Кроха всплеснула во сне ручками, сжала кулачки и вновь ровно задышала.

Варя прикрыла малышку пеленкой.

Обвела комнату взглядом – наверное, сейчас нужно поблагодарить хозяйку? Но что сказать? «Ой, спасибо вам огромное, за приют, за доброту, мы всего на недельку»? А вдруг дама поднимет брови и скажет: «Да уж надеюсь, что не дольше».

Варя отгрызла заусеницу у ногтя и спросила:

– Вам нравятся ковры?

– Моя мама была востоковедом, много ездила по Средней Азии, была в Иране. Раньше, лет сорок назад, мне казалось: столько темных ковров – это не современно. А теперь все это – память о маме, о юности. Иной раз подумаю: после моей смерти это старье окажется на помойке – и сердце щемит. Ладно, не будем о грустном! Детка, какие вещи тебе понадобятся? Ночная сорочка, зубная щетка, шлепанцы?

– Зубная щетка у меня есть, в рюкзаке. Там еще курточка. И… ну и все, – пролепетала Варя. – Ночнушку я сейчас сбегаю куплю, пока Джулька спит.

– Завтра купишь. Сейчас я тебе дам футболку, халат, шлепанцы, расческу. У меня этого добра куча, из отпуска и загранкомандировок – во многих пятизвездочных отелях халаты и махровые тапочки постояльцам дарят на память. Пойдем покажу тебе ванную, туалет. Мойся, отдыхай. Лосьоны, шампуни, кремы – все бери, не стесняйся. Этой ерунды в ванной целая корзина: столько дарят, что не успеваю использовать. Потом приходи на кухню пить чай.

Варя вернулась в комнату, села на тахту, потрепала влажные волосы.

Джулька едва слышно дышала во сне.

Где-то в глубине квартиры Маргарита Святославовна говорила по телефону.

На балконе громыхнуло, грубый порыв ветра вывернул тополь за окном, небо потемнело, вдали сверкнула молния.

Варя вскочила и плотно прикрыла створки.

Вдалеке послышался раскат грома. По стеклам ударили тяжелые капли. В комнате потемнело. Мрачно нависал угол, увешанный седыми коврами, плющ тянул плети прямо к Варе.

Варя залезла с ногами на тахту, раскрыла рюкзак и вытащила простодушный штапельный коврик, расшитый осколками зеркала, – все, что осталось от прошлой жизни, безоблачной и беззаботной.

Девушка долго смотрела на свои отражения, потом комочком легла рядом с колыбелькой Джульетты и закрыла глаза. Слеза скатилась по щеке на прядь ромашковых волос и больно кольнула сердце: маленькое, смешное, беззащитное, словно только что вылупившийся птенец.

Варя хотела поплакать.

Но в дверь легонько стукнули.

Девушка торопливо отерла щеку, вскочила и испуганно села, словно спать было строго запрещено.

Дверь тихонько приоткрылась, Маргарита Святославовна заглянула и улыбнулась Варе:

– Варюша, для тебя нашлась работа.

Девушка зажала ладони между колен и взволнованно подалась вперед:

– Уборщицей?