Сто ответов на один вопрос

– А где они обитают, эти змеи? И как такая вообще могла попасть в город? – растерянно пробормотал Сергей Геннадиевич. – Ладно была бы гадюка какая-нибудь…

– Новозеландская гюрза встречается только в Новой Зеландии… Отсюда и название. Кстати, когда в нашем институте еще был серпентарий, мы заказывали несколько змей этого вида. Но сейчас опыты с ядом новозеландской гюрзы завершены и у нас нет этого вида змей.

– Как давно вы их заказывали последний раз? – поинтересовалась я.

– Около полугода назад, – задумавшись, ответил профессор. – Кстати, я тогда с ними и работал. В моем распоряжении было всего несколько особей этого вида. Тогда я проводил опыты со змеиным ядом, но сейчас такие эксперименты закончены. Наш институт переквалифицировался на другое направление, совершенно непонятно какое. Мы беремся за все – в основном это эксперименты и заказные экспертизы.

Евгений Михайлович покосился на бумаги и спросил, когда мы оплатим экспертизу. Только при этом условии Щуплецов согласился нам отдать бумаги. Хорошо еще, что Боганов предусмотрительно взял с собой деньги, я ведь об этом даже не подумала: наверное, Сергей Геннадиевич не первый раз встречается с такого рода вымогательством. Передав профессору лично в руки несколько купюр, достоинства которых я не рассмотрела, Боганов получил желаемое.

– Евгений Михайлович, у нас есть результаты вскрытия, вы не посмотрите? – попросила я Щуплецова, заметив, что при виде денег он слегка оживился. – Интересно, этот укус сделала змея того же вида?

Евгений Михайлович взял в руки ксерокопию, внимательно прочитал про себя, обрадованно закивал головой.

– Да-да, конечно, – забормотал он. – Новозеландская гюрза! Это тоже была она. По характеру укуса, размеру ранки и кожному отеку можно это предположить. А химический состав яда мне настолько знаком, что я не могу его перепутать ни с каким другим. За несколько лет работы я практически помню все наизусть. А где произошла эта трагедия?

– В машине, – объяснила я. – Женщине в салон автомобиля подкинули змею. Перед этим одну обнаружили в квартире, но ее умертвили работники службы спасения. Вам она и была направлена на экспертизу.

– А где тушка второй?

– Не знаем, уползла куда-нибудь, – заметил Боганов.

– Вы что, молодой человек? Змеи не могут передвигаться при понижении температуры. Местные змеи в период холодов находятся в анабиозе… – высокомерно сказал профессор.

– Где находятся?

По-видимому, я задала очень глупый вопрос, так как Евгений Михайлович встрепенулся и подозрительно посмотрел в мою сторону. Я прикусила язычок, ожидая его ответа.

– Анабиоз, деточка, – Евгений Михайлович недовольно фыркнул, – это резкое снижение жизнедеятельности организма с последующим восстановлением ее при благоприятных условиях.

Я терпеливо выслушала его, понимая, что общаться с таким человеком очень тяжело.

– Спасибо за объяснение, – терпеливо поблагодарил профессора Сергей Геннадиевич.

Заметив, что я вообще растерялась, Щуплецов обратился к Боганову, так как, видимо, считал его более понятливым собеседником.

– Змеи при понижении температуры не могут ни передвигаться, ни пить, ни есть, ни кусаться, – продолжил Щуплецов. – Если в салоне автомобиля была подходящая температура, то вполне возможно, что в зимнее время года гюрза бросилась на свою жертву. Кстати, в состоянии анабиоза вылавливают многих ядовитых змей.

– Насколько я знаю, в Новой Зеландии практически нет зимы, – заметил Боганов.

– Нет, но до такого состояния можно довести гюрзу и при минимальном понижении температуры.

– А как в наш город могла попасть змея этого вида? – решила поинтересоваться наконец и я. – Точнее говоря, несколько змей… По крайней мере, две. Может быть, их было, конечно, и больше.

Евгений Михайлович насупился, вернул мне ксерокопию, которую я тут же засунула к себе в сумку вместе с результатами экспертизы в НИИ, и задумчиво сказал:

– Понятия не имею. Между прочим, когда мы направляли свой заказ в Новую Зеландию для покупки нескольких змей этого вида, руководство НИИ столкнулось с таможенными проблемами и всякими проволочками. Это очень сложно! Может быть, по этой причине в том числе мы и прекратили проводить опыты.

– А в городе нет случайно фирм, торгующих подобными животными?

– Да вы что, девушка! – воскликнул Евгений Михайлович. – Это же вам не суслики степные, а редкий вид змей. По-моему, они даже занесены в Красную книгу. Хотя нет… Это я уже преувеличил. Не думаю, что у нас здесь кто-то намеренно торгует змеями этого вида.

– Откуда же тогда они взялись? – с отчаянием воскликнула я.

– Не знаю, – опять повторился Щуплецов. – Наше НИИ уже полгода как не выписывает заказов из Новой Зеландии – финансовое положение не то. Для проведения экспериментов нужны деньги.

Интересно, как же тогда на самом деле к нам в город попали новозеландские змеи? Если бы Евгений Михайлович сообщил, что это были какие-то местные гадюки, то я бы удивилась меньше. А теперь я была в растерянности. С помощью НИИ этот вид змей не мог попасть в Тарасов. Как же тогда?