Сто рассказов мудрости

Один из учителей семинарии, известный как Бадруддин Валид, под впечатлением от слов, сказанных Мевляной о Мевляне Шамсе из Тебриза, испустил вздох и сказал: «Горе мне, горе!» Мевляна, услышав это, спросил: «К чему эти вздохи и признаки грусти, и что у тебя за повод выражать подобные чувства?» Человек посетовал, что опечален тем фактом, что ему не посчастливилось встретить Мевляну из Тебриза. И стяжать еще большего для себя света от этого сиятельного Светоча мистицизма»! Мевляна помолчал, выслушав объяснение, а затем сказал: «Хотя ты и не подступался к Мевляне Тебризу, ты добрался до порога того, на каждом волоске которого – сто тысяч Тебризов, и все еще дивишься на идущие от Тебриза могучие волны оккультных влияний!» Он продекламировал: «Шамсуддин, покоривший царство нашего сердца; в него наша жизнь погружена». Все бывшие там вновь радостно встретили это упоминание о великом мудреце, который не присутствовал среди них (и, однако, занимал столь большое место в их мыслях), и затем Мевляна прочитал несколько строк из своего стихотворения:

Сорвалось вдруг с уст моих имя
Розы и сада Роз,
Тут он пришел -
И наложил свою руку
Мне на уста, и сказал:
«Я-царь:
Сердце Сада Я.
О сиятельный,
Если тянешься приравняться мне,
То и помни всегда обо мне».

Рассказывают, что из-за этой встречи Бадруддин занемог на целых сорок дней, и, испросив прощения, избыл немощь, и крепко привязался Мевляне.

Книги и скрытый в книгах глубокий смысл

Так, шейх Махмуд рассказывал, что однажды кади Мевляна Изуддин, бывший министром султана Кай-Хустро, построил мечеть в Конии и придал ей имя Мевляны; и он, муж даровитый и праведный, спросил однажды нашего Мевляну: «Какое бы знание ты ни приобрел, мы тоже штудировали по тем же самым книгам; но то, что ты "получил" из них, и то, о чем ты ведешь речь, настолько превыше нас… и что это могло бы значить?» Мевляна ответил: «Да, это правда. Но с одной-двух страниц Книги мудрости Аллаха, которые пока что дошли до вас, мы-то кое-что впитали: "Дело сие совершается по милости Божьей, Он удостаивает того, кого пожелает". Стих гласит:

Мудрость, даруемая звездой Зохал [Сатурн],
Не под стать нашему проницанию,
И Утарид [Меркурий], и Зохал, вместе взятые,
Также могут приобщать человека знанию.
Но Бог нас благословил
Наличием духа,
И существо наше прожилено
Знанием Упования,
Итак, познание мудрости Бога -
Наша единственная стезя и Упование».

Вслед за чем достославный кади, ошеломленный, разразился рыданиями.

Мистический танец

Рассказывают также, что кади Изуддин был против танцев и музыки, которые наводят на людей мистические состояния. Однажды Мевляна, сильно вознесшийся в духовном восторге, вышел из Семинарили в момент наивысшего подъема сокровенной музыки. Он пошел к кади и громко звал его, приглашая в собрание, где восхваляли Бога, и, подталкивая вперед, привел его в собрание тех, кто любит Господа, как и следовало поступать с человеком, если он непричастен мистическому опыту. Тотчас же он (кади) в порыве экстаза разорвал на себе одежды, и, подобно другим, зашелся мистическим пением, и заплясал, закружился кругом, и закричал в возбуждении; и кончилось тем, что он стал одним из лучших учеников Мевляны.

Путь

Так же рассказывают, что кади Конии, некто Изуддин, кади Амазии и кади Сиваса (все – мужи, благочестия и знания) однажды спросили у Мевляны, что такое его Путь, и он ответил: «Это и есть мой Путь, и просветление получит тот, кто ему следует», подразумевая, что метод его мистической практики – и есть путь, по которому могут идти другие и под его водительством стяжать для себя просветление; этим, на самом деле, он подчеркивал, что Суфийский Толк не имеет «учебников», и что мюрид, или духовный проводник, и есть тот, кто ведет учеников к оккультной цели. Все эти трое спрашивавших стали его учениками.

Попугай и лысый