Сто рентген за удачу

– Кончай бухтеть, – перебил Урюк. – Та дверь в «Опасную зону» открывается изнутри?

– Нет, только снаружи. Нужно повернуть вон тот штурвал до упора по часовой стрелке…

– Пасть закрой! Где хабар? В «Опасной зоне»?

– Нет, он прямо здесь. – Иван Аркадьевич сделал шаг в сторону вмонтированного в стену электрощита.

– Стоять! – прикрикнул Витек.

– А как же открыть сейф? – не понял профессор.

– Успеешь еще.

Урюк внезапно убрал пистолет, сдернул с плеча автомат, выставил ствол над плечом профессора и выпустил короткую очередь по стеклянной стене. Иван Аркадьевич вскрикнул от неожиданности и машинально затряс головой – раздавшиеся прямо над ухом выстрелы оглушили его. Пули ударили о стекло и с визгом срикошетили в стороны.

– Бронебойное стеклышко-то… Это хорошо, – констатировал Урюк.

– Ну ты и придурок, Витек, – не выдержал я. – А если б рикошетом зацепило кого?

– Значит, ему бы не повезло. Опусти-ка автоматик на пол, Бедуин, подними руки и медленно подойди к двери в «Опасную зону».

– А шнурки тебе не погладить? – Мой палец лег на спусковой крючок АКМа. В случае «ковбойской перестрелки» я раз десять успею уложить Урюка, и никакой заложник не сможет защитить его.

– Не надо, Бедуин, – внезапно сказал Марек. Его голос прозвучал глухо и как-то устало, словно он только что закончил титаническую работу, например разобрался с той самой теоремой. – Делай, как он сказал. Брось автомат. Ты проиграл, Бедуин.

Даже не поворачивая головы, я точно знал, что «Вал» Марека направлен мне в затылок. Напарник – теперь уже бывший – стоял сзади, так что разом положить и его и Витьку не получится – скорости реакции не хватит, опоздаю на долю мгновения, и кто-нибудь из них наверняка успеет нашпиговать меня пулями.

– Почему, Марек? – Я попытался заговорить им зубы. – Мы же с тобой столько вместе…

– Молчать! – повысил голос Урюк. – Брось автомат и отойди. Медленно и плавно. Без резких движений, а то я могу испугаться и нажать на спуск. Считаю до трех. Раз!..

Ствол его автомата лежал на плече у профессора, а тот не смел шевелиться и лишь смотрел на меня – отчаянно, умоляюще. В его взгляде читалось: «Ну, что же ты?! Я тебя предупреждал насчет Марека, а ты не послушался, идиот! Поставил на доверие к напарнику и проиграл, причем не только свою жизнь, но и мою. А ведь обещал вывести меня отсюда. Жизнью Потапа клялся! А теперь что? Мы погибнем здесь оба. Из-за тебя!»

– Два! – продолжал считать Урюк.

– Витек, а давай я его пристрелю, и дело с концом, – предложил Марек и громко передернул затвор.

– Давай, – согласился Урюк, – потому что уже тр-р-и…

Я шевельнул плечом, позволяя ремню автомата соскользнуть вниз, разжал ладонь:

– Ладно, ваша взяла. – АКМ ударился об пол с громким стуком.

– Отойди вон туда, видишь, где написано «Опасная зона», – велел Урюк и внезапно хихикнул: – Смешно, да? Табличку повесили, кретины, опасно, мол. Будто остальная территория безопасна. Да вся АТРИ – одна сплошная огромная «Опасная зона», блин!

Он нервно рассмеялся, а я выполнил его приказ.

– Теперь открой дверь.

Я медленно начал крутить штурвал – а куда мне было торопиться? Лихорадочно искал выход и не находил. В ушах похоронным колоколом стучали слова Марека: «Ты проиграл, Бедуин…»

Проиграл… Проиграл… Вот ведь доверчивый дурак!

Произойди такое несколько дней назад, я бы плюнул на риск и устроил тут сеанс «боевых танцев» с бесшабашной надеждой опередить летящие в меня пули. Еще несколько дней назад я не слишком дорожил своей жизнью – мне, в общем-то, нечего было терять, потому что отпущенный Разеком срок подходил к концу, а денег на операцию я собрать не успевал. Так и так меня ждал бы пресловутый «выстрел милосердия». Теперь же все изменилось. Миллион лежал всего в двух шагах, и мне сейчас очень не хотелось умирать!

…Штурвал остановился в крайнем положении, дверь в «Опасную зону» приоткрылась.

– Заходи внутрь, Бедуин, – скомандовал Витек.

– Зачем? – вяло удивился я. – Не проще ли сразу пристрелить меня, и дело с концом?

– В ад торопишься? – злобно улыбнулся Урюк. – Нет, Бедуин, так просто ты от меня не уйдешь. Даже в могилу. Мы запрем тебя здесь. Ты будешь загибаться несколько дней, медленно, мучительно – от жажды. Загибаться, зная, что ровно через две недели сюда придут военные – оборудовать лабораторию для ученых, но тебя они не спасут, потому что без воды ты сдохнешь раньше. Может, всего на день или на час, но раньше. Тебе будет очень обидно помирать, зная, что помощь близка и в то же время недосягаема. Ты станешь с ума сходить, представляя, как мы с ним, – кивок на Марека, – приходим в Ванавару с хабаром. Ты, Бедуинчик, будешь головой о стены биться, точно зная, что мы идем в кабак, наливаемся коньяком, жрем до отвала и щупаем девок. Кстати, обещаю выпить самого лучшего коньяку за упокой твоей души.

Я посмотрел на Марека:

– Думаешь, он отпустит тебя живым? Как только доведешь его до вертолета, он активирует взрывчатку на твоем поясе и привет. Ты что, поверил ему?