Сто рентген за удачу

— Я проводника моего вот так держу, падлу! Он приходит со мной и уходит тоже со мной. К рук… ик… водству отрядом его и близко не подпускаю! — Витек икнул, тряхнул головой и поднял стакан. — Все пучком, мужики! Давайте-ка лучше накатим по сто грамм за…

— По сто рентген… — внезапно перебил Марек. — Накатим по сто рентген за удачу!

Я чуть не поперхнулся коньяком, закашлялся и удивленно уставился на молдаванина.

Урюк скривился и отставил свой стакан в сторону.

— Я не буду пить! Это же тост изгоев, — пьяно возмутился Витек. — Да я ни с одним из этих уродов даже срать рядом не сяду. Мутанты гребаные!

Марек хмыкнул, в упор посмотрел на меня и одним махом осушил свой стакан.

Я растерянно крошил в пальцах кусок хлеба. Как это понимать?! Марек пытается сказать, мол, его не волнует, мутант я или нет? Или просто решил лишний раз подчеркнуть, что знает мою тайну?..

А молдаванин как ни в чем не бывало наполнил свой стакан и поинтересовался:

— Вить, и кто же твой проводник?

— Вот он знает. — Урюк ткнул пальцем в мою сторону.

— Свиномордый Мишаня, что ли? — догадался я.

— А? Миш-аня… ик… — Витек попытался сконцентрировать на мне взгляд. — Мишка больной на всю голову, но боец — во! Он в десантуре… ик… служил… Но проводник из него тьфу…

— Тогда кто?

— Пашка Кирпич.

Знакомая личность. Из наших, из военных егерей. Мы с Потапом, естественно, его хорошо знали, но дружбу не водили — жаден больно. Хотя для Витька в самый раз.

— И где он сейчас, Пашка твой?

— Так ведь убили вы его, сволочи! — Урюк со всей дури шваркнул кулаком об стол. — Я ему гаусс дал, а вы замочили его, козлы! Теперь вот вместо него пойдете. Пойдете?

— Пойдем, пойдем, — успокоил я его.

— Конечно, пойдете, — пьяно хихикнул Урюк. — Вы же знаете, что в сейфе за хабар лежит… Эх, повезло вам, мужики! Я ведь поначалу замочить вас хотел… Оставил по ваши души троих бойцов в доте, а сам с остальными и «ботаником» рванул в ЦИРИ за хабаром. Но не успели мы от Леса Дождей и на полкилометра отойти, как бойцы в доте тревогу забили.

Дескать, эти уроды… ну вы то есть… дот раскрыли… Пришлось возвращаться. Нырнули в подземелье, прошли насквозь Лес Дождей и вышли вам в тыл… «Ботаника»-то я в катакомбах оставил, а вот Пашку не догадался… Он, козел, сам в бой полез. Очень уж ему хотелось из гаусса шмальнуть… А теперь ни гаусса, ни Пашки… Давайте за Пашку, не чокаясь!

Мы и глазом не успели моргнуть, как Витек плеснул нам с Мареком в стаканы водки, абсолютно не считаясь с тем, что там уже налито: у меня коньяк, у Марека виски.

— За Пашку до дна, — строго велел Урюк и уставился на нас стеклянным взглядом.

Мы с Мареком дружно вздохнули — придется пить сомнительный «коктейль», потому что Урюк явно не отстанет.

Выпили. Постарались поплотнее закусить. Витек малость оттаял, расплылся в мечтательной улыбке.

— Эх, пацаны! Мы с вами столько заработаем! — Он попытался обнять нас с Мареком, причем обоих одновременно, едва не облил меня водкой и наконец оставил эту затею, потянувшись к бутылке с ромом: — Сегодня гуляем, а завтра за хабаром, что тот долбаный «ботаник» припрятал…

— А тебе не кажется, что не стоит держать профессора в яме? — вставил я.

Урюк удивленно воззрился на меня.

— А че? — пьяно протянул он. — Я ведь тоже в яме… И вы… И бойцы мои… Мы все в яме!

Веский аргумент. Но условия в «ямах» не совсем одинаковые.

— Ему там холодно. Простудится, окочурится, и тогда мы не узнаем код.

— Вот тля… — Витек тяжело помотал головой и выдохнул на меня облако перегара. — Ты чего предлагаешь конкретно?

— Надо вытащить профессора из ямы, накормить и отогреть. Сбежать старик не сбежит, так зачем его зря мариновать? — Удостоверившись, что мои слова дошли до слушателя, я добавил: — Мы сможем получить хабар, только если профессор будет жив.

Урюк помолчал, переваривая услышанное, потом крикнул:

— Эй, кто там!

На зов никто не откликнулся.

— Рыжий! Костик! Мать вашу! Спите вы там, что ли?

Опять никто не ответил. На лице Витька явственно проступило выражение детской обиды. Он надул щеки, горестно вздохнул и тяжело поднялся из кресла.

— Нажрутся, сволочи, и никого не дозовешься, — пожаловался он. — Придется самому…

Урюк, пошатываясь, поковылял к выходу.

Мы с Мареком переглянулись. Одни и без охраны. Самое время сдернуть, но без профессора идти в лабораторию не имеет смысла. К тому же сами мы заплутаем в этих катакомбах, запросто можем сунуться не в тот люк и окажемся прямо посреди Леса Дождей. Нет, лучше выйдем на поверхность вместе с Урюком и его ребятами, а уж потом…

Вскоре Витек вернулся с профессором. При свете Зинчук не выглядел как Эйнштейн. В отличие от изобретателя теории относительности Иван Аркадьевич явно регулярно посещал парикмахера и тщательно следил за своей прической. Попав в застенок к Витьку, наш ученый несколько утратил былой лоск. На его голове образовался колтун растрепанных, но все еще пышных волос.

Но больше всего меня поразили глаза профессора. В них отражался характер — жесткий, волевой.