Сто шагов назад

С Рут перестали общаться. Она все дни проводила на пороге своей хижины, раскачиваясь из стороны в сторону и что-то бормоча себе под нос. Рядом была тропинка, по которой охотники обычно возвращались из лесу, и кое-что из добычи они из жалости оставляли Рут, чтобы она не умерла с голоду. Остальные обходили хижину стороной.

Так было много лет подряд.

Но вот уже две недели на пороге хижины никого не было. К оставленной на пороге еде никто не притрагивался. Один из охотников осторожно заглянул внутрь и увидел, что старуха неподвижно лежит на постели. Он решил, что Рут умерла и хотел было пойти сообщить об этом остальным. Но когда он уже отошёл от двери, старуха зашевелилась и что-то сказала. Памятуя наставления шаманки, охотник зажал уши руками и убежал. Больше к хижине никто не подходил.

– Надо бы посмотреть что с ней, – пару дней спустя сказал старейшина Болл. – Умерла она или нет. Если умерла, так стоило бы её похоронить.

– А если не умерла? – спросил кто-то из молодых охотников. – Вдруг она заговорит со мной?

– Ну а хоть и заговорит, так что с того. Закроешь уши и уйдёшь.

– Вот ты, Болл, сам и сходи тогда. А я не хочу, чтобы злые духи похитили мой разум.

Старейшина смутился. Видно было, что ему вовсе не хотелось идти в хижину полуумной старухи.

Эван не очень-то верил рассказам шаманки. В детстве он бывало прислушивался к бормотанию старухи, правда, ничего не понимал, но и в демоны его голове не поселились.

Эван сказал:

– Я пойду и посмотрю что там с Рут.

Все разом облегчённо выдохнули. Раз есть доброволец, то не о чем и говорить. Пусть идёт.

Эван отодвинул облезлую, местами затёртую до блеска шкуру и вошёл в хижину. Здесь пахло мочёй и плесенью. Были ещё и другие запахи, об источниках которых Эван предпочёл не думать. Стараясь поменьше дышать, он сделал шаг и остановился, дожидаясь, пока глаза привыкнут к царившему здесь полумраку.

Что-то зашевелилось в углу.

– Рут! – осторожно позвал Эван.

Из темноты раздялось кряхтение.

– Рут! – уже в полный голос сказал юноша, глядя в угол, в котором теперь ясно угадывалось какое-то движение.

– Зажги свет! – еле слышно прошелестело в ответ.

Нет, она сказала не «зажги свет», а что-то вроде «сделай свет»… Нет, не «сделай», какое-то другое слово, непонятное, незнакомое, которого Эван не знал, но значение которого интуитивно угадывал.

– Свет… – растерянно повторил он.

Единственное, что пришло ему в голову, это снять шкуру, закрывающую дверной проём. Тусклые лучи солнца проникли в хижину, немного рассеяв сумрак.

Рут лежала на своей постели из полуистлевших источавших зловоние шкур. Высохшая, сморщенная старуха с совершенно белыми волосами, резко контрастировавшими с тёмной, в бурых, похожих на ржавчину пятнах, кожей. Кости черепа так отчётливо проступали сквозь эту кожу, что казалось перед Эваном был не живой человек, а облепленный грязью скелет. Но глаза, неестественно большие на этом ссохшемся лице, огромные голубые глаза широко раскрылись и смотрели на Эвана, и в них не было ни капли безумия.

– Вот свет, – неуверенно сказал Эван, кивая в сторону двери.

Раздался звук, похожий на кашель – старуха засмеялась.

– Разве это свет, мальчик, – не сказала, а скорее выдохнула она. – Разве это свет…

– Какой есть, – пожал плечами Эван. – Я не знаю где у тебя лампа и масло.

– Это всё… глупости… – прошелестела Рут и закрыла глаза.

Эван постоял некоторое время. Рут не шевелилась.

– Эй! – снова позвал юноша. – Эй, Рут!

– Чего тебе, мальчик? – не открывая глаз, спросила старуха.

– Вообще-то меня послали узнать не померла ли ты. Ну раз не померла, так может тебе нужно чего? Еды? Воды? Может огонь разжечь?

– Ты не боишься?

– Чего мне бояться?

– Разве тебе не говорили, что опасно разговаривать с сумасшедшей Рут?

– По правде говоря да. Но только я не очень верю в эти сказки. Мало ли что люди говорят.

Старуха снова повернула лицо к Эвану и долго смотрела ему в глаза. А потом сказала:

– Ну раз так, тогда разожги огонь, мальчик.

Эван нашёл немного дров, сложил их в очаг и зажёг огонь. Дрова были сырыми и горели плохо, отчего хижина сразу наполнилась едким дымом. Эван сбегал на улицу за сухим хворостом, и дело пошло на лад. Вскоре в очаге весело заплясали горячие языки пламени.

Эван сел на земляной пол и прислонился спиной к столбу, подпиравшему крышу. Он не знал что ему делать – сидеть здесь или же пойти к старейшине и остальным, которые наверняка ждут его возвращения.

– Я скоро умру, – вдруг снова заговорила Рут.

– Похоже на то, – согласился Эван. – Я вообще не думал, что люди могут жить так долго.