Сто шесть ступенек в никуда

Марк пошел наверх, преодолев все 106 ступенек, или сколько их там, от гостиной до самого верха. Постучал в дверь, окликнул Белл. Не знаю, услышал ли он ответ или просто вошел без приглашения. Белл лежала на полу, высунув голову из окна, в котором были подняты до конца две фрамуги. Суровая комната, почти без мебели, с одеждой в коробках и разбросанной по кровати, с картинами Сайласа вдоль стен. Марк вошел и закрыл за собой дверь, но запирать не стал. Наверное, не хотел. Сообщил Белл, что должен ей кое-то сказать.

После того как она это сделала, но еще до приезда полиции, Белл рассказала нам с Эльзой, что произошло. Странно, почему она, так хорошо разбиравшаяся в людях, не догадалась об истинных чувствах Марка?

— Он сказал, что любит ее. Этот дурак стоял у окна, открытого окна, и смотрел на улицу. Я знала, что он собирается на ней жениться, это было частью плана, и все шло отлично, просто великолепно. Какое мне дело до этого проклятого дома? Я не хотела тут жить. Но он ее любит? Собирается уехать, чтобы жить с ней, только с ней, оставив меня в дерьме? Он говорил, что любит ее, и я знала, что этот идиот не врет, что так оно и есть. Он сказал: «Я знаю, что мы с тобой собирались сделать, Белл, мне этого не забыть, как бы я ни хотел, и от одной мысли об этом мне становится плохо. Я люблю Козетту, как никогда никого не любил. И должен тебе сказать, что мне нужна она, только она, до конца наших дней». Он повернул свое глупое лицо и посмотрел на небо, будто там были поющие ангелы.

Потом пришла она. Постучала в дверь, вошла и сказала, что должна объясниться. Тогда я это сделала. Я хотела сделать это в ее присутствии. Ты знаешь, что. Вскочила, подбежала к нему и толкнула. Я этого хотела, это было так здорово… до того, а после я хотела поймать его, вернуть назад. Ты слышала, как он кричал, Лиззи, слышала, как он кричал?

Этого я никогда не забуду. Считается, что с большой высоты человек падает молча, что шок его парализует. Но Марк, падая, кричал — его крик, вопль ужаса, вспорол тихий летний и душный вечер. Но этот вопль, эта квинтэссенция страха не идет ни в какое сравнение с ударом тела о каменную плитку серого сада; звук, который я даже теперь не могу описать, не в состоянии хотя бы приблизительно передать ужас удара о землю чего-то твердого и одновременно жидкого, звук распадающегося человеческого тела, разрываемой плоти и ломающихся костей.

В тот момент мы с Луисом были в доме, за стеклянными дверьми столовой. В таких обстоятельствах ты не думаешь и не застываешь на месте. Ты бежишь. Или убегаешь. Мы оба бросились в сад, увидели на сером камне исковерканное тело, похожее на бесформенное пятно, вскрикнули и кинулись друг к другу. Обнявшись, как любовники, мы покачивались и стонали.

Плача, стеная, прижимаясь друг к другу, мы отвернулись от того, что лежало на земле, и, спотыкаясь, пошли к стеклянным дверям; в столовой сначала появилась Эльза, а потом Козетта, которая оттолкнула ее, не замечая ничего и никого на своем пути, выскочила в сад и упала на тело Марка. Она так и лежала, пока ее не увели, и я видела, что она вся в крови, словно сама получила смертельную рану.

Я потеряла счет времени и не понимала, что происходит. Через десять минут или через час спустилась Белл и заговорила с нами. Со мной и с Эльзой. Где был Луис? Я обнаружила, что понятия не имею, куда делся Луис. Кто-то позвонил в полицию, но вряд ли это были мы. Наверное, проходивший мимо сосед. Может, крик Марка, разнесшийся по Ноттинг-Хиллу, собрал у наших ворот небольшую толпу? Я слышала звуки сирен задолго до приезда полиции, но потом выяснилось, что это были пожарные, тушившие огонь в Уэстборн-Гроув.

Полицейский врач осторожно поднял Козетту с тела Марка. Ее лицо было ужасным, измазанное кровью, искаженное до неузнаваемости невыносимой мукой. Ее положили на диван, где лежало тело Тетушки в ночь ее смерти. Врач сделал Козетте укол успокоительного, но если она и заснула, сон был не очень глубоким и не помешал Леонардо, приехавшему позже, забрать ее с собой.

Больше я ее не видела.

Говорили, она давала показания на суде над Белл. Нас с Эльзой не вызывали. Белл рассказала и полиции, и врачу все, что она сделала, и казалось, даже гордилась этим; она все рассказала бы и в Центральном уголовном суде, если бы адвокат не посоветовал ей не давать показания. Английские законы предусматривают для убийцы только одно наказание — пожизненное заключение. Обычно приговоренные к пожизненному заключению выходят через десять лет, если судья или присяжные специально не оговаривают более длительный срок. Именно так произошло в деле Белл, поскольку после вынесения приговора, когда стало возможным открыть суду прежние правонарушения, было оглашено, что в возрасте двенадцати лет Белл, будучи средним ребенком в семье (старшему мальчику было пятнадцать), убила маленькую сестру.