Сто сорок бесед с Молотовым

– Вот мы здесь, допустим, члены Политбюро, – говорит Шота Иванович, – один из нас исчез, пустое кресло. Говорили на Политбюро об этом?

– Нет, – отвечает Молотов. – В Политбюро всегда есть руководящая группа. Скажем, при Сталине в нее не входили ни Калинин, ни Рудзутак, ни Косиор, ни Андреев. Материалы по тому или иному делу рассылались членам Политбюро. Перед войной получали разведданные. Но все наиболее важные вопросы обсуждала руководящая группа Политбюро. Так было и при Ленине.

Допрашивал ли Сталин Тухачевского? Нет, этого и не нужно было делать.

– Как же вы допустили гибель ряда известных вам людей, не говоря уже о тех тысячах, что пострадали на местах?

– Посмотрел бы я на вас на нашем месте, как бы вы справились, – отвечает Молотов.

…День рождения Молотова. На столе белая скатерть, подаренная 23 года назад, на ней вышито: «Вячеславу Михайловичу Молотову в день 60-летия». Сегодня ему 83 года.

09.03.1973

«Я пишу после каждого съезда…»

– А сейчас я вам расскажу свои новости. В прошлый вторник меня вызывали в парткомиссию. Беседовал с завотделом по поводу заявления о восстановлении в партии. Он спросил, нет ли у меня чего добавить к заявлению.

«Нет».

«Ваше отношение к политике 30-х годов?»

«Я несу ответственность за эту политику и считаю ее правильной. Я признаю, что были допущены крупные ошибки и перегибы, но в целом политика была правильной».

Первое обвинение, которое мне было предъявлено, – злоупотребление властью в период 30-х годов. Второе обвинение – участие в антипартийной группе.

«Да, мы допустили определенную групповщину, но мы хотели снять Хрущева, что впоследствии партия и сделала. Мы считали, что это надо было сделать на несколько лет раньше».

Завотделом больше ничего не спрашивал и не комментировал.

17.08.1971

– Я пишу после каждого съезда в ЦК: прошу рассмотреть мое заявление о восстановлении в партии. Один раз меня вызывали – после XXIV съезда партии. Я и пишу после съезда, чтобы новый состав ЦК рассмотрел новыми глазами. Выслушали. Поскольку я сказал, что я считаю политику 30-х годов правильной, несмотря на ошибки, которые были допущены, – «подтвердить старое решение» и все. Тут же мне, конечно, дали отпор: видимо, Молотов не знает как в жизни происходит дело, оторвался. Догматиком уже не называли, это Хрущев говорил: догматик. Я ни в одной оппозиции не был, я всегда был активным, на виду. Конечно, я допускал ошибки, это я тоже не могу отрицать.

Ленин тоже допускал ошибки и признавал. Сталин сказал, что можно построить коммунизм в одной стране. Это, конечно, противоречит марксизму-ленинизму. На XVIII съезде. Я и тогда был против этого, но промолчал. А как сделать? Просто меня бы как пушинку вышибли, все – ура, ура! – всем хочется коммунизма. Сталин хотел показать, что он шаг вперед делает. Вот и в Программе тоже.

29.04.1980

… Гуляем. Молотов рассказывает:

– Мне один товарищ говорил: только хотят вас восстановить в партии, а вы посылаете критические записки в ЦК. Профессор-экономист один. Но я думаю, что это мнение отдельных лиц, а там, наверху, наговорили достаточно много против, и сейчас невозможно, по-моему, им это сделать.

Перед западными коммунистическими партиями наговорили. Как сталинист я представлен. Тогда что? Сталина восстанавливать, что ли?

А они, по-моему, на это не могут пойти.

Я опять написал записку перед съездом, вручил ее, кому полагается. Опять критическую. Ни ответа, ни привета. Конечно, это не может понравиться.

01.05.1981

– А я сегодня был в комиссии Партийного Контроля, – тихо сказал Молотов. – По поводу восстановления меня в партии. Сегодня я второй раз был. Оставили в силе прежнее решение.

Меня вызывали 15 июля по поводу моего заявления на съезд о восстановлении в партии. Там член комиссии прочитал доклад – оставить в силе прежнее решение. Я не очень был подготовлен к ответу и попросил дать мне почитать этот доклад. Вот сегодня и ездил.

Мотивируют злоупотреблением властью. В докладе этого члена комиссии (фамилии не помню, русская такая, несколько неуклюжая фамилия) говорится, что в период 30-х годов было произведено 1 миллион 370 тысяч арестов – слишком много. Я ответил, что надо с этим разобраться, что действительно были незаслуженно пострадавшие, но и без этих суровых мер мы не могли обойтись. Вот, скажем, Тухачевский – на каком основании его реабилитировали? Вы читали процесс право-троцкистского блока в 38-м году, когда правые объединились с троцкистами? Когда судят Бухарина, Крестинского, Розенгольца и других? Там же прямо говорится, что Тухачевский торопил с переворотом в июне 1937 года! Говорят – не читали, но, мол, все это делалось под нажимом чекистов.

А я говорю, если бы мы не провели такие аресты в 30-х годах, у нас война была бы с большими потерями. Сегодня я прочитал доклад, написал: «Ознакомился. Напишу письменный ответ».