Сто стихотворений

На тихих клумбах Трептов-парка
Могил в торжественном покое
Давно горят светло и ярко
Пионы, астры и левкои.

И за судьбу земли спокоен,

Ее простор обозревая,
Стоит под солнцем русский воин,
Ребенка к сердцу прижимая.

Он родом из Орла иль Вятки,

А вся земля его тревожит.
Его в России ждут солдатки,
А он с поста сойти не может.

1958

Ода буксирам

На сыром ветру линяют флаги,
Низкие темнеют корпуса.
Я люблю вас, моря работяги,
Различаю ваши голоса,

Хриплую, скупую перекличку.

Наблюдаю деловую стать,
Старую рабочую привычку —
Никогда на месте не стоять.

Отдыхать вам некогда! Довольно

Дела в шторм и в голубиный штиль,
Это знают пристани Стокгольма,
Копенгаген, Генуя и Киль.

День и ночь бессменны ваши вахты.

И в портах стоящие вокруг
Белоручки лайнеры и яхты
Без усилий ваших — как без рук.

Вы мне однокашники и други,

Спутники поэзии моей,
Грубые от соли и натуги,
Добрые работники морей.

1958

«Я жизнь свою в деревне встретил…»

Д. Хренкову

Я жизнь свою в деревне встретил,
Среди ее простых людей.
Но больше всех на белом свете
Любил мальчишкой лошадей.

Все дело в том, что в мире голом

Слепых страстей, обидных слез
Я не за мамкиным подолом,
А без семьи на свете рос.

Я не погиб в людской остуде,

Что зимней лютости лютей.
Меня в тепле согрели люди
Добрей крестьянских лошадей.

Я им до гроба благодарен

Всей жизнью на своем пути.
Я рос. Настало время, парень,
Солдатом в армию идти.

Как на коне рожденный вроде,

Крещен присягой боевой,
Я начал службу в конном взводе
Связным в разведке полковой.

И конь — огонь! Стоит — ни с места.

Или галопом — без удил.
Я Дульцинею, как невесту,
В полку на выводку водил.

Я отдавал ей хлеб и сахар,

Я был ей верного верней.
Сам командир стоял и ахал
И удивлялся перед ней.

Но трубы подняли тревогу,

Полночный обрывая сон.
На север, в дальнюю дорогу,
Ушел армейский эшелон.

А там, в сугробах цепенея,

Мороз скрипел, как паровоз,
И что поделать! Дульцинея
Ожеребилась в тот мороз.

Заржала скорбно, тонко-тонко

Под грохот пушек и мортир.
И мне: «Не мучай жеребенка…» —
Сказал, не глядя, командир.

Я жеребенка свел за пойму

Через бревенчатый настил.
И прямо полную обойму,
Как в свою душу, запустил.

Стучали зубы костью о кость.

Была в испарине спина.
Был первый бой. Была жестокость.
Тупая ночь души. Война.

Но в четкой памяти запали:

Мороз, заснеженный лесок
И жеребенок, что за палец
Тянул меня, как за сосок.

1959

«Дебаркадер да базар…»