Сто тысяч миль (СИ)

— Слышал старую народную мудрость, что на каждую баллистическую ракету найдётся свой комплекс противовоздушной обороны? Так вот. Я как раз читала про конструкцию ракет, пока ты спал. Может, из этого что-нибудь получится. С автомобилями же получилось. Так что попробовать можно. Я в деле. Нужен всего-то один рейс обратно.

— Ты снова собираешься на Землю? Правда? — почему-то он удивился.

— Почему нет? Ты против?

— Разумеется, нет, — поспешил заверить меня Беллами. — Просто ты… ты всегда так мечтала вернуться сюда. Передумала?

— У нас есть рабочий корабль. Я смогу летать сюда, если будет нужно. Но оставаться не хочу. Слишком душно и тесно. Нет ни автомобилей, ни вертолётов. И даже ничего не взорвёшь. Скукота.

Он усмехнулся.

— Значит, хочешь быть в гуще событий?

— Хочу быть там, где буду действительно полезна. Я… — внутри застыл ком из робости и волнения. Я всё же договорила: — Я бы хотела принять то твоё предложение, если оно ещё в силе.

Кивнув, Беллами снова притянул меня к себе. Его руки кольцом обвили мою талию, и я слегка развернулась, придвинулась ближе, прижалась спиной к его тёплой груди, вздохнула с облегчением и едва не зажмурилась от удовольствия. Обмякла в крепких объятиях, которые убаюкивали после всех ужасов последних месяцев. Неужели это всё? Неужели всё правда закончилось? В это так сильно хотелось верить. Мы сидели в молчании, и, слишком уставшие от войн, отказывались воевать ещё и друг с другом. Раны, потери, горькие воспоминания — они все болели внутри, не переставая. Но рядом с правильным человеком в этой муке находилось утешение. Смирение. Исцеление.

Вид за окном завораживал. В повисшей тишине мы засмотрелись туда вместе. С видимой стороны планеты менялось время суток: по поверхности медленно ползла полукруглая линия светораздела, сменяя ночь днём. Солнечные лучи постепенно очерчивали огромные белые спирали циклонов, сгустки облаков, светилась бескрайная синь океанов. В неё врезались неровные края материков, будто нарисованные каким-то могучим, но непоседливым ребёнком. Атмосфера сияла ярко-голубым. Я видела это зрелище уже тысячи раз и всё равно не могла насмотреться. Особенно сейчас, когда знала не понаслышке, какое оно там внизу всё живописное и красивое. С такой высоты континенты выглядели просто скучными кусками земли. Такими мне они и представлялись после катастрофы, пустыми и безжизненными. А теперь я вспоминала леса, горы, реки, озёра. Совсем другой мир, который я всегда мечтала увидеть.

Его губы коснулись моего виска. От невесомого поцелуя сбилось дыхание, а от того, как он переплёл наши пальцы, вместо нежности внутри всколыхнулось что-то другое. Что-то, заставившее задрожать. Невыносимо сладкое. Быстро расползшееся под кожей колючими мурашками.

— Знаешь… Я с детства мечтал увидеть звёзды, планеты, спутники, бесконечный космос. Хотел увидеть то, что могли видеть наши предки. Мне казалось, это было бы невообразимо. С тех пор, как я встретил тебя, я поверил даже, что это может быть реально. И вот я здесь. Смотрю на Землю с орбиты. Первый со всей планеты за триста лет. И знаешь, что мне кажется самым невообразимым?

Каждая гармоника его голоса отдавалась внутри приятной дрожью. Затаив дыхание, я ждала продолжения. Даже не представляла, о чём он говорил. О станции? Своём исцелении? Прекрасной Земле? О нашей общей победе?

Беллами кратко вздохнул. Снова коснулся губами моих волос.

— Ты, — сказал полушёпотом. — Ты кажешься. Я сижу в самом невероятном месте в жизни и всё равно не могу перестать думать, что люблю тебя.

Внутри всё будто оборвалось и перевернулось, защекотали ликованием бабочки. В ушах эхом зашумело: люблю, люблю, люблю тебя. Боги, он… он правда это сказал? Я отстранилась, развернулась, столько всего хотела сказать, но голос не слушался.

— Нет. Ничего не говори, — покачал головой Беллами. Обхватил ладонью моё лицо, прислонился лбом к моему лбу. Все чувства снова рассыпались внутри ослепляющим снопом искр. — Я знаю, что всё сложно. Так что пусть это останется без ответа.

— Я всё же хочу сказать… — мой тон сорвался на отрывистый шёпот.

— Что? — выдохнул он также едва слышно.

— Я тебя тоже.

Стоило это произнести — сердце забилось где-то в горле. От волнения, от его взгляда, от того, как мы застыли, будто оба не могли поверить в то, что сказали и услышали. Ласково погладив мою скулу, Беллами скользнул пальцами к затылку, зарылся в волосы, словно желая притянуть меня ближе и одновременно не решаясь разрушить этот миг.

— Вот теперь я почти уверен, что это сон.

— Тогда я не хочу просыпаться, — тихо ответила я и потянулась к нему.