Сто великих речей

Столица, а может, и страна была спасена от стихии. На этот раз сбылось пушкинское: «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!»

Всего от холеры в период эпидемии погибло 100 тыс. человек. Несколько бунтовщиков были арестованы и преданы суду.

Речь Диккенса в Ассоциации по проведению реформ (1855)

Писатель-прозаик, классик английской литературы Чарльз Диккенс (1812–1870) знаменит также и как яркий публицист, автор многочисленных статей и речей, вызывавших сильный резонанс в обществе. 27 июня 1855 г. Диккенс произнес политическую речь на собрании Ассоциации по проведению реформы управления государством (Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии).

Во время выступления Чарльза Диккенса – «Несравненного» – аудитория замирала, взрывалась смехом, разряжалась аплодисментами и криками «браво», умывалась слезами и впадала в транс. Всякое выступление писателя было театром одного актера. Не важно, по какому вопросу выступал Чарльз, рассказывал ли он свою «Рождественскую песнь в прозе», которую знал наизусть (он обладал феноменальной памятью), или выступал с сатирической речью, напоминавшей памфлеты Дж. Свифта.

Как-то на публичном чтении (Диккенс читал свой роман «Дэвид Копперфилд») побывал русский очеркист В.П. Боткин. Это было даже не чтение, вспоминал Боткин, это был рассказ, который доставил ему «одно из величайших литературных наслаждений», какие «когда-либо случалось испытать». «И это исполнено такого несравненного очарования, о котором не может дать даже приблизительного понятия никакое чтение, уже по тому одному, что всякое чтение имеет в себе что-то охлаждающее. Вот это-то соединение таланта творческого, поэтического таланта с талантом актера и есть величайшая редкость».

Такие же ощущения возникали у слушателей, когда Диккенс произносил свои речи. Часто выступавший против правительства, Чарльз считал кабинет министров собранным из самых разнообразных по своему происхождению и качеству кусков; плохо пригнанных друг к другу, готовых в любую минуту развалиться на части. Писатель не призывал к революционному сносу общественной и государственной системы, а был сторонником реформ и преобразований сверху. При этом в романах и речах он ставил одну цель – возбуждать ненависть к социальной несправедливости и подвигать людей к милосердию и добру.

После поражения европейских революций 1848–1849 гг. английские власти подавляли всякие передовые общественные движения и идеи. В эти годы Диккенс растерял все свои иллюзии и, продолжая верить лишь во всемогущество литературы при обличении пороков общества, стал гневным сатириком и пессимистом. Надо заметить, однако, что сегодня писателя почитают не как обличителя несуразностей и противоречий жестокой жизни, которых заметно прибавилось в XX в., а как великого юмориста.

Памятной стала политическая речь, произнесенная Диккенсом 27 июня 1855 г. на собрании Ассоциации по проведению реформы управления государством. Оратор выступил в ней с резкой критикой премьер-министра Великобритании лорда Пальмерстона, парламента и всей английской бюрократической машины. Чарльз уподобил кабинет министров артистической труппе, разыгравшей спектакль под руководством премьер-министра. Так, писатель дал сдачу лорду за то, что тот назвал собрание Ассоциации в помещении театра Друри-Лейн «любительским спектаклем». Речь переполнена сарказмом. «Официальный спектакль, до руководства которым снизошел благородный лорд, так нестерпимо плох, механизм его так громоздок, роли распределены так неудачно, в труппе так много «лиц без речей», у режиссеров такие большие семьи и так сильна склонность выдвигать эти семьи на первые роли – не в силу особенных их способностей, а потому что это их семьи, – что мы просто вынуждены были организовать оппозицию. «Комедия ошибок» в их постановке так смахивала на трагедию, что сил не было смотреть. Поэтому мы взяли на себя смелость поставить «Школу реформ».

Но обратимся ещё к одному отрывку из речи:

«Когда газета «Таймс» печатала почти невероятные разоблачения в связи с преступной неразберихой, злонамеренно создаваемой безответственными чиновниками и приведшей к тому, что на всей земле у Англии не оказалось врага и вполовину столь грозного, как она сама, и столь же способного ввергнуть ее храбрых защитников в ненужные страдания и гибель, – в то время я полагал, что угрюмое молчание, охватившее страну, свидетельствовало о самой черной за много лет странице в жизни великой нации. (Крики, возгласы.)