Сто восемнадцатый псалом

Читайте у святого Павла изображение грешника, и увидите, что такое грех, как зол этот льстец, льстящий всю вселенную, привлекающий к себе обманом и потом безжалостно мучащий свою жертву. Посмотрите, как, по показанию апостола, ходят грешники: ходят в суете ума, помрачени смыслом, суще отчуждени от жизни Божия, за невежество сущее в них, за окаменение сердец их: иже в нечаяние вложшеся предаша себе студодеянию, в делание всякия нечистоты в лихоимании390. Куда как красиво такое лицо души грешной! А всякая грешная душа действительно такова.

Что говорит пророк — несть радоватися нечестивому, то испытывает над собою всякий грешник. Хоть он все почти смеется и хохочет, но это отнюдь не доказывает душевной радости, а одни лишь порывы заглушить внутреннюю тугу. Если хотите знать, сколько у него радости на душе, посмотрите на него, когда он во тьме ночной остается один с самим собою. Как гора, давит его тягота душевного состояния и выжимает из сердца тяжкие вздохи.

А каковы начинания его? — Лихорадочные. Не помню, где-то сказано: грешник всегда находится в состоянии парения. С виду это как будто умовое состояние, но плод его весь обращен на практическую сторону. Это парение роит предприятия; одно за другим возникают они в душе, вызывают планы, влекут к усвоению средств и началу дела. Одно дело не кончено, замышляется другое, третье и так далее. Хлопоты непрерывные, до упаду. У него нет времени; ему всегда — некогда. Это истощает силы и между тем не дает опомниться. Вот так-то грех забивает грешника!

Кто не знает, что есть Бог, что Он о всем промышляет, что Ему должно угождать исполнением воли Его, что вот-вот смерть, а по смерти отчет, и по отчете решение? — Да, знает это и грешник и, пожалуй, расскажет вам все преисправно; но никогда не помнит об этом и не извлекает из того никакого приложения к жизни своей. Такую-то слепоту напускает на него грех, или, точнее, враг, началовождь греха. Живет грешник так, как будто нет ни Бога всемогущего, ни смерти, всегда готовой взять его, ни суда, на котором уж никак не оправдаться ему. Далеко вперед, — ну, он и не засматривает: ныне, завтра, а дальше нейдет. Большею же частию даже и этого не бывает, и взор его ограничивается одним настоящим.

Слепота, неустанная хлопотливость и туга — вот что в душе грешника, в большей или меньшей мере. Оттого душа его покрыта мраком. Пишет некто, что если бы просветились взоры душ наших и дали бы нам узреть души других, то души грешников представились бы нам мрачными тенями, возбуждающими ужас. Такими всегда и видят их небесные силы и святые Божии. По такой темности узревают их и бесы как своих, входят в них и совершают в них свойственные им злодейства. Все это зрел пророк, и сего ради возлюбил свидения Божии.

Припоминай же почаще и себе, сколь пагубны последствия греха в душе, и возгревай чрез то усердие — скорее претерпеть смерть, нежели поблажить греху.

Стих сто двадцатый

Пригвозди страху Твоему плоти моя, от судеб бо Твоих убояхся.

Из указанных помышлений рождается страх Божий; а если страх уже есть, то он поддерживается и питается ими, и потом уже сам поддерживает и питает усердие всегда угождать Богу исполнением святых Его заповедей. Страхом Божиим зачинается спасительная жизнь по Богу, как поет и Святая Церковь: «страха ради Твоего, во чреве прияхом и родихом дух спасения». Но и потом, во все продолжение шествия путем заповедей, он не оставляет душу, и как верный страж блюдет ее, и как мудрый руководитель ведет ее незаблудным путем к последнему совершенству, научая делам и подвигам, прямо ведущим к преспеянию. Страх этот, вместе с преспеянием в жизни по Богу, изменяется, но всегда остается страхом, отрезвляющим, остепеняющим, учащим вниманию и бодрости, чтобы не допустить чего недолжного.