Сто восемнадцатый псалом

А может быть, потому еще путь заповедей есть стезя, узкая дорожка, что идущий по ней обыкновенно идет один. Идущих по пути заповедей много, но у всякого своя стезя, держась которой он только и может достигнуть туда, куда идет. Много советников, много примеров, много товарищей; но шаги всякий делает свои и своею ногою ступает в свое место на своей стезе. Внимательно идущий чувствует это одиночество и на каждом шагу помнит, что, кроме его, идущего, есть только Бог, везде сый и вся исполняяй. В этом отношении истинно богоугодно идущие путем заповедей все до единого — монахи; ибо монах — тот, кто живет так, что в сознании его держится только Бог, и он сам пред Ним в благоговейном предстоянии, несмотря на труды и многоделание, когда оно встречается. И надо признать, что только такой строй внутри и дает истинных шествователей стезею заповедей, без различия пола и внешних отличий жизни.

Путь заповедей и потому еще может быть назван стезей — тропинкой, что проходит извилинами, минуя обрывы, острые каменья и колючки. Стезя заповедей сама по себе пряма и прямо ведет к цели, но, по причине противностей извне и неустройств внутри, извивается в разном смысле. И это бывает так необходимо, что Сам, невидимо, но верно Руководящий Своих сшественников, намеренно уклоняет шествие туда и сюда, как видит более удобным и необходимым для руководимого. Ту же необходимость имеют и попущения Божии, но они суть только отъятие ведущей и поддерживающей руки. Прямые же воздействия на изменение шествований в одном и том же лице суть изменения в подвигах и деланиях, как внешних, так и внутренних, по которым для стороннего наблюдателя может показаться, что тот же человек, да стал совсем не тот. Например, подвизавшийся обычно сделался юродивым; затворник — общительным и всем доступным; строгий постник — обычным воздержником, любитель церковных молитвословий — молитвенником не по книгам. Тех потребностей, по которым это совершается, никто не может обрисовать, даже не в состоянии предугадать их и тот, кто подъял их. Это тайны живущих, и сами участники в них сознают нравственно пригодность их только для них; а отчего и как все это устрояется, уяснить себе не могут; только благодарят Господа, все во благо нам устрояющего. Как же после этого далеки от истины те, которые нормою жизни поставляют жизнь по сознанию долга, а долг определяют указаниями внешних отношений и порядков жизни! Это так далеко от истины, как закорузлая кора дерева от истоков жизни, которою оно живится.

Стих тридцать шестой

Приклони сердце мое во свидения Твоя, а не в лихоимство.

Следующие три стиха (36, 37 и 38) соответствуют трем предыдущим в этом восьмистишии. Там (33) — законоположи… взыщу, здесь (36) — дай, чтоб я не искал при этом ничего другого, кроме Тебя и закона Твоего. Там (34) — вразуми… сохраню; здесь (37) — сделай, чтобы сердце мое услаждалось только законом Твоим, а не обращалось к чему-либо из того, в чем обыкла находить услаждение человеческая суетность. Там (35) — настави… восхотех; здесь (38) — пестуном моим и стражем благого хотения моего поставь во мне страх Твой. Так понимает это соотношение Беллярмин. Мы будем приводить слова его в своем месте под каждым стихом.

Очевидно, что здесь указываются правильные чувства и намерения, какими следует руководиться при исполнении воли Божией чрез отвержение чувств и намерений неправильных. Деятельность правую красит благонамеренность, точно так, как неблагонамеренность обезображивает ее, — перед очами людей не всегда, но пред очами Всевидящего Бога и просвещенною Им совестию — всегда.

Прямая мысль в настоящем стихе — об исключительном возлюблении воли Божией с отвержением любоимания, или жадности приобретения. Осмотрись кругом, и увидишь, что преимущественные хлопоты у людей о том, чтобы иметь, и, чем больше кто имеет, тем больше желает иметь. Это болезнь, которую пророк называет здесь πλεονξία, — жадность иметь все больше и больше. Так как она, овладевая человеком, занимает все силы его души так, что о Боге и воле Его святой и подумать некогда, а не то уж чтобы взыскивать Его выну140, то пророк и молится отвратить сердце его от такого бедственного искания и приклонить к свидениям Божиим, — сделать так, чтоб оно о том только и болезновало, как бы представлять человека исправным во всех свидениях Божиих, и только тогда находило бы себя довольным, когда человек будет таков, а не тогда, когда получает какие-либо прибытки по житейским делам.